В пользу госсектора: что проект бюджета 2024 года говорит о приоритетах правительства
Рискованный оптимизм
Внесенный правительством в Думу проект бюджета на 2024–2026 годы показывает, насколько трудно взять под контроль расходы. Жесткая бюджетная политика 2016–2019 годов позволяла сохранять расходы федерального бюджета на уровне около 17% ВВП, но после всплеска расходов в 2020-м и 2022 годах этот показатель приблизился к 20% ВВП. Геополитические вызовы не позволяют перевести бюджет в режим экономии, и даже наоборот: если после бурного роста расходов с 25 трлн рублей в 2021 году до 31 трлн рублей в 2022-м в текущем году вроде бы взята пауза, то в проект нового бюджета заложено увеличение расходов на 5 трлн рублей, или на 16%. В реальном выражении это сопоставимо с динамикой 2022 года: тогда с очисткой от инфляции расходы выросли по сравнению с прошлым годом на 10%, а в 2024-м, если исходить из средней инфляции в 7%, рост составит около 8%.
Если бюджетные обязательства — это данность и меньше они не будут, то ситуация с доходами всегда выглядит менее определенной. Даже с учетом того, что сейчас доля нефтегазовых доходов в структуре доходов федерального бюджета снизилась до 30% против 40% в 2016–2019 годах, зависимость от сырьевого экспорта остается значительной. Да, сейчас конъюнктура мировых рынков благоприятна и санкционные риски оказались не такими значительными, как ожидалось, но ситуация легко может измениться. Инвесторы во всем мире обеспокоены способностью глобальной экономики выдержать продолжающееся повышение ставок в развитых странах и шансами Китая решить проблемы на рынке недвижимости. Скоординированные действия стран — экспортеров сырья помогают поддерживать цены на нефть, но долго ли продлится такое согласие? И хотя ослабление среднегодового курса на один рубль к доллару приносит бюджету 130 млрд рублей дополнительных доходов, однако, как показывает опыт прошлых лет, в условиях внешнего шока это лишь частично компенсирует снижение сырьевых доходов.
Что касается ненефтегазовых доходов, то в 2024 году правительство планирует увеличить их на 3,7 трлн рублей. Это довольно оптимистичный прогноз, учитывая, что в нынешнем году, когда действует эффект восстановления экономики, Минфин ожидает их прирост на сопоставимые 3,6 трлн рублей.
Перераспределение потоков
Исходя из этих соображений, можно указать два основных риска бюджетной политики для экономических агентов. Первый связан с неуверенностью в способности правительства зафиксировать и затем снизить расходные ожидания — очевидно, что расходы зависят от геополитического контекста. Еще год назад трехлетний бюджет ориентировался на среднегодовые расходы федерального бюджета в объеме менее 30 трлн рублей в год, но в новой трехлетке номинальные расходы уже ближе к 35 трлн рублей в год. Кроме того, налицо и непредсказуемая сезонность в динамике расходов. Не нужно далеко ходить за примером: вспомним начало 2023 года, когда рост расходов в I квартале превысил 30% в годовом выражении, а дефицит за январь — апрель достиг 3 трлн рублей. Казалось, что бюджетная ситуация выходит из-под контроля, но с марта рост расходов вернулся на более приемлемые уровни и за январь — август замедлился до 12%. Минфин преподносит такую динамику как подтверждение управляемости ситуации, но это позитивная интерпретация — у неопределенности есть и очевидная отрицательная сторона.
Вторым риском является вопрос повышения налоговой нагрузки. В 2023 году в условиях восстановительного роста ненефтегазовые доходы бюджета выросли до 11,9% ВВП — с 10,6% в 2022 году. Сопоставимый рост этих поступлений — уже до 13,1% ВВП — заложен Минфином и на 2024 год. При этом в 2021 году собираемость налогов составляла 12% ВВП, а в 2019-м она была около 11,2% ВВП, так что планы по сбору доходов на 2024 год выглядят как минимум заявкой на ужесточение налогового администрирования.
Наконец, повышение бюджетных расходов при одновременном снижении дефицита, по сути, означает перераспределение потоков от негосударственного сектора в пользу государственного, для которого повышение налогового давления будет компенсировано увеличением финансирования. Добавим к этому, что и монетарная политика будет усиливать этот переток средств: повышенная процентная ставка в первую очередь увеличивает давление на те компании, которые опираются на рыночные источники роста, и на кредитное финансирование в противовес прямым бюджетным выплатам.
Таким образом, с формальной точки зрения бюджет-2024 нацелен на снижение дефицита и на нормализацию бюджетной политики. Но это снижение запланированного дефицита происходит при расширении роли бюджета в экономике, а уровень расходов следующих трех лет совершенно точно оказался выше того, что можно было ожидать.
Таким образом, весь контекст бюджетной политики скорее работает в пользу повышенных инфляционных ожиданий. Их было трудно стабилизировать и в прошлые годы, когда еще действовало бюджетное правило, а теперь, на фоне достаточно регулярного пересмотра бюджетных расходов в сторону повышения, это станет еще менее выполнимой задачей.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора