Как стейблкоины стали «народной валютой» для нестабильных экономик

Мало кто вам в этом признается, но все предприниматели любят разглядывать карточки в кошельках друг друга. Происходит это подглядывание в основном во время совместной расплаты за обед. В России это перестало быть интересным: почти у всех карта одного из трех крупнейших банков, контролирующих три четверти рынка состоятельных клиентов. А вот за границей карточки, извлекаемые из кармана бизнесмена, говорят о хозяине куда больше. Тут и банки Закавказья, и Средняя Азия, и Белоруссия, и, конечно, Revolut, и карточки эмиратских банков. Но этой весной мне бросилась в глаза необычная карточка, на которой было просто написано четыре буквы (ну скажем, ABCD) — без названия банка и страны. И мне сразу стало интересно…

ABCD оказался не банком, а платформой, построенной вокруг стейблкоинов: она позволяет держать USDC или USDT и тратить их как обычные деньги в любой точке мира, где принимают Visa. Сервис не требует традиционного банковского счета и избавляет от проблем с валютными конвертациями — стабильные монеты переводятся мгновенно, а карту можно привязать к Apple Pay и Google Pay. Проще говоря, речь идет о «карте без страны», которая показывает, что деньги становятся по‑настоящему глобальными. Это как перейти от толстого бумажника, набитого картами, к одному приложению на смартфоне: сначала непривычно, но потом уже не представляешь, что было иначе.

От Сатоши до стейблкоинов

В октябре 2008 года таинственный Сатоши Накамото опубликовал статью «Биткоин: система цифровой пиринговой наличности». Идея была смелой: создать цифровую валюту, которая позволит любым двум людям обмениваться деньгами без посредников. Мотивацией послужил кризис 2008 года: доверие к банкам и правительствам было подорвано, и Сатоши хотелось найти альтернативу традиционным фиатным валютам, ценность которой была бы основана на доверии и правовом статусе, а не на обеспеченности золотом или другими товарами.

Биткоин запустили 3 января 2009 года, но вскоре стало ясно, что он не подходит для ежедневных платежей: его цена скачет как давление у пожилого алкоголика, сеть обрабатывает всего несколько трансакций в секунду, а энергоемкость вызывает экологические споры. В результате биткоин стал своего рода «цифровым золотом» — интересным как средство накопления, но не­удобным для проведения платежей.

Подкрепленные фиатом

Чтобы победить волатильность биткоина и подобных ему криптовалют, в 2014 году появились первые стейблкоины. Токены вроде Realcoin (переименованный позже в Tether, USDT) были обеспечены резервами в долларах, евро и иенах, что позволило им держать курс 1:1 к валюте. Целью было объединить преимущества блокчейна — моментальные трансакции и отсутствие посредников — со стабильностью традиционных денег. Из этого вырос целый класс активов, который сегодня оценивается в сотни миллиардов долларов.

Стейблкоины бывают разными, но нас в этом материале интересуют фиат‑подкрепленные монеты. Их эмитент хранит резервы в наличных деньгах и краткосрочных облигациях, выпуская токены по схеме «один токен — один доллар». Такие монеты не подвержены резким колебаниям курса и могут использоваться как цифровой эквивалент доллара, евро или другой валюты.

Среди фиатных стейблкоинов выделяются два типа:

USDT (Tether) — старейшая и наиболее ликвидная монета, запущенная в 2014 году. Широко используется на биржах и в странах с дефицитом наличных долларов, но за популярность приходится платить меньшей прозрачностью — компания пока не прошла полноценного аудита.

USDC (USD Coin) — запущена в 2018 году консорциумом Circle/Coinbase. Эмитент регулярно публикует отчеты о резервах и проходит ежегодный аудит, поэтому USDC предпочитают институциональные инвесторы. Однако ликвидность USDC пока уступает USDT, и монета жестко подчиняется американскому регулированию.

Обе монеты служат той самой связующей тканью, которая позволяет платформам вроде ABCD превращать криптоактивы в средство повседневных платежей. Их сходство — жесткая привязка к доллару и возможность моментально проводить платежи через блокчейн; различие — в прозрачности, ликвидности и готовности сотрудничать с регуляторами.

С этой весны ABCD стал для меня не только удобной, хотя и не единственной криптокартой, но и средством внутрисемейных расчетов. Когда младший сын попросил помочь с деньгами на покупку нового компьютера, я просто перевел ему USDT со своего криптокошелька, а он карточкой ABCD заплатил за компьютер. При этом сын живет в Лондоне, а я в Москве; перевод был бесплатный, и USDT поступили мгновенно.

USDT в развивающихся странах

Конечно, читателям Forbes едва ли интересно, кто кому сколько перевел в моей семье. Куда интереснее, как USDT превратился в «народную валюту» во многих странах с нестабильными экономиками.

По данным самой компании Tether, большая часть ее пользовательской базы сосредоточена в Турции, Вьетнаме, Бразилии, Аргентине и странах Африки. Там USDT выступает как «цифровой доллар» для тех, у кого нет доступа к настоящим долларам: им оплачивают импорт и экспорт, расплачиваются в магазинах, в нем хранят сбережения. Причины просты: инфляция и валютный контроль, недоступность банковских услуг, а также быстрые переводы без посредников.

И если биткоин так и не стал повседневной валютой, то USDT и его собратья заполняют этот вакуум в тех местах, где традиционный доллар недоступен. И это только начало большой истории.

Как вьетнамской компании купить 10 т лосося в Чили

Страны выбраны случайно — это могли быть и Киргизия с Бангладеш. За последние годы товарооборот между Чили и Вьетнамом вырос приблизительно до $1,5 млрд в год. Чили поставляет во Вьетнам медь, лосося и виноград, а импортирует электронику, текстиль и обувь. Почему же они не рассчитываются в валютах друг друга? Чтобы чилийский экспортер мог получать оплату в песо, вьетнамским банкам пришлось бы создать ликвидность в песо и открыть корреспондентские счета, то есть держать деньги без движения и соблюдать две юрисдикции. Это невыгодно при объеме торговли $1,5 млрд и неравномерных сделках.

Из‑за таких сложностей большинство сделок до сих пор проходит в долларах США. Но долларовые платежи идут через американский корреспондентский банк, который выполняет обязательную проверку на предмет санкций и источника средств. Это оборачивается двойной конвертацией (вьетнамские донги — доллары — песо), SWIFT‑комиссией и задержкой из‑за комплаенс‑проверки. Которая может закончиться и отказом в платеже: комплаенс-офицер в Bank of New York ничего не понимает ни в экономике Чили, ни в экономике Вьетнама, и ему проще отказать в проведении платежа, чем взять на себя ответственность.

Представьте, что чилийская компания продает 10 т замороженного лосося во Вьетнам за $100  000. Покупатель переводит деньги в долларах. Банку во Вьетнаме нужно купить доллары, заплатить спред; банк удерживает SWIFT‑комиссию; платеж проверяется в США; затем чилиец продает доллары за песо. Общие расходы на операции могут превысить $3000 и добавить 3–5 дней к расчетам.

При использовании стейблкоина USDT схема упрощается: покупатель покупает USDT за донги, отправляет их продавцу, а тот продает USDT за песо. Комиссии составляют доли процента, а время — минуты. Нет нужды в корреспондентских счетах и двойной конвертации. Именно поэтому стейблкоины становятся удобным инструментом международной торговли даже между странами со сравнительно небольшим товарооборотом.

Аргентина: USDT как бухгалтерская валюта

Экономика Аргентины живет в режиме турбулентности. Инфляция в 2024–2025 годах превышала 160%, к песо применяются строгие валютные ограничения, и компании вынуждены искать способы сохранять стоимость средств. В результате многие стартапы и даже средние фирмы «переехали» на стейблкоины: ведут бухгалтерию в USDT и USDC, платят в них зарплаты, аренду и налоги.

Технологические стартапы. В аргентинском IT‑секторе получение зарплаты в USDT стало обыденностью.

Малый бизнес и ретейл. По данным финтех‑платформы Lemon Cash, более сотни кафе и магазинов в Буэнос‑Айресе принимают USDT через Binance Pay и Lemon. Владельцы предпочитают «цифровые доллары», чтобы не держать обесценивающиеся песо, и привлекают клиентов‑туристов.

Американские наниматели. В отчетах Mural Pay и Bitwage приводятся примеры компаний из США, которые платят аргентинским подрядчикам в USDT, упрощая расчеты и обходя банковские сборы.

Аргентинский кейс показывает, что стейблкоины уже стали реальным инструментом ведения бизнеса — от расчетов с персоналом до сохранения сбережений — и что инфраструктура (биржи, платежные платформы, сервисы учета) позволяет работать с цифровыми долларами относительно прозрачно и законно.

Выплаты для фрилансеров и мигрантов

Миллионы людей в странах с ограниченным доступом к банковским услугам зарабатывают на зарубежных платформах (Upwork, GitHub, дизайн‑студии) или получают деньги от родственников, работающих за границей. Традиционные каналы переводов (Western Union, SWIFT) берут 5–10% комиссии и требуют несколько дней на обработку. Для отправителей и получателей в странах вроде Филиппин, Нигерии и Индии это серьезные потери.

Американский стартап, нанимающий разработчиков в Маниле, перешел на выплаты в USDC через Bitwage. Зарплата приходит за считаные минуты, комиссия составляет доли процента. Работники могут хранить монеты как «цифровой доллар» или мгновенно обменять их на местную валюту. Аналогично поступают мигранты: вместо дорогостоящих переводов они отсылают USDT родственникам через мобильные приложения, минуя посредников.

Долларизация 2.0

Ну а как на все это посмотрит наш Дональд Трамп? Тот самый, что обещает стопроцентные тарифы всем, кто уйдет от доллара в международных расчетах. Но здесь вас ждет сюрприз: переход на USDC и USDT — это не бегство от доллара, а долларизация 2.0. Эмитенты стейблкоинов берут ваши деньги, покупают за них казначейские облигации США и выпускают токены. Пока вы платите «цифровыми бумажками» друг другу, эти деньги продолжают работать на американское правительство. По оценкам J.P. Morgan и Citi, к 2030 году эмитенты стейблкоинов могут вложить в гособлигации США от $500 млрд до $1,2 трлн (7–20% рынка), отчасти компенсируя сокращение, например, китайских запасов Treasuries.

Кто против

Вопрос, угрожают ли стейблкоины традиционному банкингу, сложнее, чем кажется. С одной стороны, частные цифровые доллары могут уменьшить депозитную базу и урезать банковские комиссии. С другой — эмитенты держат резервы в банках и покупают гособлигации. В США идет лоббистская борьба: банковские ассоциации хотят, чтобы выпускать стейблкоины могли только банки, технокомпании требуют открытого рынка. Принятый в июле 2025 года закон (GENIUS Act) требует стопроцентных резервов, но не ограничивает круг эмитентов. А вот в Европе все гораздо хуже. Глава ЕЦБ Кристин Лагард, например, подчеркивает, что «частные стейбл­коины не должны подрывать финансовую стабильность, и контроль центральных банков остается ключевым».

Что в России

Теперь, когда мы разобрались с тем, как США и Европа спорят о стейблкоинах, неизбежно возникает вопрос: что происходит у нас под боком? С 2021 года в России действует закон «О цифровых финансовых активах», который признает криптовалюту имуществом, но запрещает использовать ее в качестве средства платежа. Банк России называет криптовалюты «денежными суррогатами», но параллельно тестирует цифровой рубль, запуск которого уже несколько раз переносили.

После 2022 года международные платежные каналы для России стали недоступны. Российский бизнес начал использовать криптовалюту для расчетов с партнерами. До этого платежи почти остановились из‑за вторичных санкций, но компании и их парт­неры адаптировались, переключившись на альтернативные формы, включая крипту. Государство, с одной стороны, запрещает крипту в быту, а с другой — разрабатывает свою систему мониторинга таких операций («Прозрачный блокчейн»). То есть Россия пытается одновременно запретить, использовать, контролировать и заменить стейблкоины — и в этом тоже есть своя ирония.

В итоге у нас есть три кейса — торговля Чили и Вьетнама, аргентинская бухгалтерия и трансграничные выплаты фрилансерам, — которые показывают, что стейблкоины уже вышли из стадии эксперимента и активно используются там, где традиционные финансы не справляются. Они ускоряют расчеты, снижают издержки и открывают двери тем, кто раньше оставался за бортом финансовой системы. При этом цифровые доллары не отменяют доллар, а, наоборот, усиливают его влияние: резервные активы стейбл­коинов поддерживают рынок Treasuries. Банки и регуляторы спорят и адаптируются, а Россия ищет свой особый путь. Одно можно сказать точно: эпоха «карточек без страны» уже началась.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора