Леса Бутана: как страны достигают углеродной нейтральности, но это не спасает планету

Большинство ученых считают, что климат на Земле быстро меняется из‑за масштабных выбросов парниковых газов при сжигании ископаемого топлива. Чтобы замедлить трансформацию, в 1997 году страны подписали Киотский протокол, который обязывал индустриально развитые государства сократить или ограничить выбросы. В 2015 году протокол сменило Парижское соглашение, где вместо обязательного снижения эмиссии появилось понятие национальных вкладов (NDC), то есть каждая страна добровольно и самостоятельно задает цели и сроки уменьшения воздействия на климат.

Один из вариантов NDC — достижение углеродной нейтральности. Это означает, что к определенному моменту государства должны добиться баланса, при котором объем антропогенных выбросов парниковых газов не превышает способность природных экосистем их поглощать. Такой подход позволяет уйти от абсолютных показателей сокращения выбросов и учитывает улавливание CO₂ природными ландшафтами, также принимаются в расчет технологии «удержания» и хранения парниковых газов.

К концу 2025 года 108 стран, на которые приходится 70,4% глобальных выбросов парниковых газов, обозначили сроки достижения углеродной нейтральности. Крупнейшие эмитенты — Китай, США, Индия и Россия— планируют выйти на нее через 25 и более лет. За такие низкие темпы отказа от использования ископаемого топлива (декарбонизации) их регулярно критикуют страны с более амбициозными целями, например ЕС и уже страдающие от потепления государства глобального Юга.

Но есть как минимум четыре страны — Бутан, Панама, Мадагаскар и Суринам, — которым, кажется, почти ничего не нужно менять. Эти небольшие государства с обширными лесами не оказывают негативного влияния на климат. Разберемся, почему они не могут быть образцом для подражания.

Объединение отрицательных

В 2021 году по инициативе Панамы создана Коалиция углеродно-отрицательных стран (Coalition of Carbon-Negative Countries). Углеродно-отрицательный баланс означает, что поглощение CO₂ превышает выбросы, то есть это больше, чем нейтральность. Страны Коалиции компенсируют свои выбросы и часть эмиссии других государств. Иными словами, работают за других.

В объединение вошли Бутан, Суринам и Панама. В 2024 году на Всемирной конференции ООН по климату (COP 29) в Баку к ним присоединился Мадагаскар. Вместе страны запустили инициативу G‑ZERO и пообещали навсегда сохранить свой климатический статус.

Основные усилия этих государств направлены на защиту природных систем. G‑ZERO участвует в программах REDD и REDD+ — международных механизмах по борьбе с деградацией лесов, стартовавших в 2008 году. Их финансируют Всемирный банк, Программа ООН по окружающей среде, Глобальный климатический фонд (GCF) и правительства развитых стран. За 15 лет общий объем инвестиций превысил $20 млрд. С 2024 года GCF оплачивает подтвержденные сокращения выбросов по ставке $8 за тонну CO₂.

Тем не менее во всех четырех странах сохраняются выбросы от энергетики, транспорта, сельского хозяйства и других секторов. И главное — антропогенная эмиссия растет. При этом, согласно прогнозам, на горизонте 10-20 лет эмиссия стран G-ZERO превысит объем поглощения. Почему так может произойти, если борьба за сохранение климата, казалось бы, идет успешно? Давайте разберем на примере каждой из стран, а еще рассмотрим один из локальных российских примеров углеродной нейтральности в регионе.

Панама

Крупнейшая экономика коалиции с населением 4,5 млн человек. С 2012 до 2021 года площадь лесов в стране увеличилась на три п.п., они стали занимать 68% территории. Объем поглощения выбросов экосистемами растет в течение последних 25 лет, что позволяет удалять из атмосферы тонны СО₂. К 2050 году Панама обязуется восстановить 50 000 га тропических и 2000 га мангровых лесов, а значит, поглощающая способность ее экосистем вырастет еще.

Однако с 2000 года в Панаме на 55% увеличились выбросы парниковых газов на душу населения. ВВП страны за это же время вырос более чем в три раза. То есть экономический рост сопровождается ростом эмиссии. И это притом что 78% электроэнергии страны производится с помощью низкоуглеродных источников, в основном гидроэлектростанций. 

У страны нет цели по абсолютному сокращению антропогенных выбросов, только относительная — сокращение на 11-17% к 2035 году от базового сценария. В реальности это означает рост эмиссии относительно 2024 года. 

Научная работа ученых из Смитсоновского Панамского тропического института объясняет осторожность национального правительства. Эксперты указывают, что высаженные леса страны стареют и теряют способность к поглощению СО₂, также государство намерено увеличить производство говядины, а значит, часть деревьев вырубят под пастбища. Кроме того, вблизи Панамского канала строятся магистрали, а это дополнительная эмиссия от автомобилей. 

Такой сценарий развития экономики показывает: только лесные проекты не позволят Панаме сохранить углеродную нейтральность. Необходимо пересматривать сценарии долгосрочного развития, оценивать влияние политических решений на объем выбросов. Пока Панама пытается получать деньги на восстановление лесов и наращивание производства, не увязывая две эти составляющие.

Мадагаскар

В официальных документах страна признает возможность утраты уже в 2026 году нейтрального статуса. С 2001 года остров лишился 26% лесного покрова, и сокращение продолжается. 

Численность населения Мадагаскара за десять лет выросла на 5 млн и превысила 33 млн человек. Увеличился и поток туристов. Около миллиона  человек посетили остров в 2019 году, затем наблюдался спад из-за ограничений, связанных с пандемией, с 2023 года число путешественников снова растет. Начиная с 2002 года в стране произошло три переворота, включая последний в октябре 2025 года. Политическая нестабильность усложняет реализацию климатических обязательств. 

Нетто-поглощение островного государства за десять лет снизилось втрое, а в 2025 году баланс может оказаться на грани статистической погрешности.

Бутан

Более 50% территории страны — заповедники и национальные парки, но власти сомневаются, что это поможет избежать потери углеродной нейтральности к 2046 году. Леса стареют, их способность поглощать углекислый газ снижается (как и в Панаме). Кроме того, изменение климата увеличивает площади лесных пожаров.

Экономический рост усиливает нагрузку на природу. И это происходит даже притом что правительство ориентируется не на ВВП, а на индекс Валового национального счастья. Эксперты часто критикуют использование ВВП в качестве метрики развития: гонка за ростом стимулирует виды деятельности, негативно влияющие на климат. 

Рост благосостояния даже с ориентиром на счастье сопровождается расширением городов, появлением новых промышленных объектов и запуском гидроэлектростанций. Все это увеличивает выбросы и снижает способность экосистем поглощать CO₂.

Суринам

Страна с самым маленьким населением (640 000 человек) среди участников альянса и самой большой лесной территорией —  90% площади страны. Тем не менее и Суринам прогнозирует отказ от нейтрального статуса. Причины — планируемая добыча золота, строительство дорог и вырубки. В третьем отчете о национальных целях по сокращению выбросов Суринам отмечает, что в сценарии business‑as‑usual (BAU) выбросы могут превысить поглощение уже к 2028 году.

В итоге страны G‑ZERO считают, что без наращивания международного климатического финансирования удержать углеродно‑отрицательный статус на постоянной основе невозможно.

Сахалин

Риск утраты углеродной нейтральности касается не только Бутана, Панамы, Мадагаскара и Суринама. Со сложностями в поддержании статуса сталкиваются все, кто поставил подобные цели.

В России первым углеродно‑нейтральным регионом признан Сахалин. По итогам 2023 года островные ландшафты поглотили на 266 000 т CO₂ больше, чем выбросы предприятия, но уже в 2024 году разница сократилась в три раза — до 82 000 т CO₂. То есть нейтральность Сахалина столь же хрупкая, как и у Мадагаскара.

Кроме того, нет официальных документов, которые предписывали бы Сахалину сохранять статус. Правда, региональные власти обязались это делать добровольно. В то же время сахалинский бизнес считает необходимой государственную поддержку: финансирование климатических проектов (по аналогии с международной поддержкой G‑ZERO) и стимулы для инвестиций в модернизацию и декарбонизацию. Таким образом, возникает риск потери нулевого баланса выбросов в случае отсутствия протекционистских мер.

О чем говорит пример углеродно-нейтральных стран

Уменьшение антропогенного воздействия на климат требует систематических усилий и финансовых ресурсов, особенно если стоит задача обеспечить рост благосостояния людей и достичь справедливого перехода к низкоуглеродному развитию.

Важно учитывать, что способность экосистем удерживать СО₂ со временем может уменьшаться (как это происходит со стареющими лесами в мире), поэтому делать ставку только на восстановление природных комплексов ошибочно. Еще один параметр, который редко анализируют, — какой объем парниковых газов окажется в атмосфере к моменту прекращения выбросов. Ведь газы, которые уже есть в воздухе, будут десятилетиями способствовать потеплению. Из этого следует необходимость планировать меры по компенсации «старой» эмиссии, например «вылавливанию» лишнего СО₂.

Если проанализировать официальные отчеты стран о национальных выбросах, то получается, что пока мировое сообщество ежегодно поглощает менее чем 0,01% от глобальной эмиссии. А с учетом растущей потребности в энергии этот показатель может еще снизиться.

Чтобы реально сохранить планету, климатические цели должны быть именно климатическими: ни отказ от ВВП в качестве главной метрики, ни погоня за углеродной нейтральностью не обеспечат сохранение окружающей среды. Цель по достижению нулевого баланса должна восприниматься как промежуточная, а не конечная.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора