В идеале функции предпринимателя и бюрократа не должны пересекаться. На практике же порой не отличишь владельца успешной компании от эффективного госслужащего
В начале июня 1991 года комиссия по привилегиям Верховного Совета СССР отчиталась о проделанной работе. Как выяснила комиссия, министр материальных ресурсов Станислав Анисимов нарушил распоряжение председателя правительства Валентина Павлова, запретившего приватизировать государственные дачи в пользу чиновников. Несмотря на прямой запрет, Анисимов распорядился продать 76 дач в подмосковном поселке «Сходня».
Для Анисимова этот скандал не имел серьезных последствий. Наоборот, после провала августовского путча его взяли на работу в молодое российское правительство. В кабинете Ельцина — Гайдара он занял пост министра торговли и материальных ресурсов. Не обошлось без скандала и на этой должности: весной 1993 года Александр Руцкой, который в тот момент отвечал за борьбу с коррупцией, заявил на заседании Верховного Совета, что Анисимов передал «монопольное право на экспортно-импортные операции объемом $700–740 млн совместному предприятию «Совек». «За прошлый год эта компания вывезла за рубеж сырьевых ресурсов из госрезерва России на сотни миллионов долларов, — возмущался Руцкой. — Ну хорошо, вывезли. А что вернулось? Поставлено на $2,2 млн мясных консервов сомнительного качества». В сентябре 1993 года стало известно о том, что в отношении Анисимова возбуждено уголовное дело в связи со злоупотреблением служебным положением: спецкомиссия Генпрокуратуры утверждала, что, будучи министром, он одновременно являлся акционером «Совек». Впрочем, продолжения это расследование не получило: через несколько дней после обнародования доклада спецкомиссии Борис Ельцин подписал указ о роспуске парламента. После расстрела Белого дома уголовное преследование одного из членов правительства реформ стало неактуальным.
1990-е
Прямое распределение благ, на котором попался Анисимов, вполне отвечало духу первой половины 1990-х. Во второй половине десятилетия для чиновников открылись совершенно иные возможности, прежде всего в сфере государственных финансов.
В 1997 году газета «Сегодня» в большой статье, озаглавленной «Самый богатый чиновник России», рассказывала о первом заместителе министра финансов РФ Андрее Вавилове. Член реформаторской команды Гайдара, Вавилов прочно обосновался в правительстве Черномырдина. Он входил в советы директоров «Газпрома» и «Норильского никеля», курировал операции с внешними долгами. Кроме того, как полагали авторы статьи, Вавилов мог выполнять «специфические поручения руководителей государства» вроде «сбора средств на предвыборные кампании». Публикация подробно не останавливалась на каком-то конкретном деле.
Это сделала Генеральная прокуратура. Она проверяла Вавилова на причастность к хищению государственных алмазов и золота на $180 млн американской фирмой Golden ADA и расследовала незаконную передачу в управление Московской области облигаций на $656 млн.
Самый громкий процесс, связанный с Вавиловым, оказался и самым затяжным. Еще в 1997 году в отношении первого замминистра финансов было возбуждено уголовное дело — по факту причастности к хищению бюджетных $231 млн под видом авансирования сделки по поставке самолетов МиГ Индии. Следствие длилось до 2001-го, а потом остановилось. Как писала газета «Коммерсантъ», якобы по личной просьбе генерального прокурора. Делу снова был дан ход лишь в 2007-м. Вавилов к тому времени уже пять лет был сенатором от Пензенской области, и на него распространялось положение о депутатской неприкосновенности. Вавилов никогда своей вины не признавал и дотянул в итоге до 2008 года, когда дело было прекращено в связи с истечением срока давности.
За прошедшие 10 лет Вавилов успел стать совладельцем компании «Северная нефть», продать ее «Роснефти» и попасть три раза в «Золотую сотню» Forbes.
2000-е
Авторы упоминавшейся выше статьи в «Сегодня» констатировали: в сложившейся административной системе главный критерий деятельности чиновника — это не коррумпированность или честность, а «эффективность выполнения поставленных задач». С этой точки зрения чиновник Минфина Вавилов отлично справлялся со своей работой.
Эффективно действовал на своем посту и Леонид Рейман, министр связи в 2000–2007 годах. (Иначе дало бы ему государство два ордена «За заслуги перед Отечеством»?)
На протяжении нескольких лет репортеры в России и за рубежом пытались установить, нарушал ли Рейман базовый этический принцип, предполагающий разделение функции регулятора рынка и его участника, а именно являлся ли он одним из акционеров частного сотового оператора «Мегафон».
Газета «Ведомости» в мае 2005 года, казалось, нашла зацепку. В руки журналистов попали материалы арбитражного трибунала Цюриха по делу, касающемуся конфликта двух акционеров «Мегафона»: бермудского фонда IPOC и «Альфа-Групп». В материалах суда фигурировал некий «свидетель №7» (имя его не называлось), который, с одной стороны, был бенефициаром IPOC и руководил рядом незаконных сделок, а с другой — являлся председателем совета директоров «Связьинвеста». Под это определение подходил только Рейман.
Члены думской фракции ЛДПР обратились летом 2006 года в Генпрокуратуру с просьбой проверить причастность Реймана к делу IPOC, но заместитель генпрокурора Александр Звягинцев не нашел «оснований для реагирования».
Рейман всегда отрицал свою причастность к фонду IPOC. В одном из комментариев «Ведомостям» он иронично заметил: «Хотел бы обладать хотя бы маленькой частью того, что мне приписывается».
ВЫВОД
Российская административная система по-прежнему ориентирована на результат: чиновник, выполняющий задания сверху и лояльный руководству, никогда не будет этой системой сдан, прокуратура будет закрывать глаза на публикации в СМИ или запросы депутатов. Или, наоборот, давать им ход, если чиновник теряет лояльность.
Пожалуй, лучше всего сформулировал кадровую политику Владимир Путин — в статье, которую он написал для журнала «Русский пионер»: «Уволить человека — серьезнейший вопрос. Иногда со стороны кажется, что человека надо просто метлой гнать. Но я вас уверяю, что это не всегда так... Я слишком хорошо понимаю, что в таких случаях часто имеет место сложная политическая борьба. Кому-то, может, кажется, что в кого пальцем ни ткни, можно завести какое угодно дело… А потом смотришь — реальных материалов нет. А если нет, значит человек невиновен».