Приключения электроники: как VVP Group выросла в крупнейшего поставщика техники
Автомобилистам, проезжающим по Ленинградскому шоссе на границе между Москвой и областью, хорошо знакомы два здания офисного центра «Химки Бизнес Парк» — расширяющиеся от основания к вершине, они напоминают развернутые к трассе корабли. В начале 2000-х этот БЦ построила IKEA неподалеку от своего первого российского молла, здесь же располагалась ее штаб-квартира. После 2022 года шведы свои российские активы продали и из офиса выселились. Другому постояльцу «Химки Бизнес Парка» трансформации, происходящие в российской экономике в последние годы, наоборот, пошли на пользу. Дистрибьютор электроники VVP Group смог арендовать и перезапустить простаивающий завод Samsung в Калуге, а благодаря легализации параллельного импорта, в разы нарастил поставки в Россию техники.
Если 2021 год группа завершала со скромной выручкой 5 млрд рублей, то спустя три года этот показатель увеличился в 16 раз, до 81,1 млрд рублей. Работает в группе пока чуть более 1000 человек, но за 2024-й штат вырос почти в 2,5 раза — это больше, чем у любой компании из рейтинга лучших работодателей, в котором VVP Group второй год подряд входит в «золотую» категорию. Как дистрибьютор средней руки превратился в одного из крупнейших поставщиков техники в России?
Семья с мобильником
Как и в штаб-квартирах большинства корпораций, посетителей офиса VVP Group встречает тумба с корпоративными сувенирами и наградами. Здесь есть приз от Microsoft, которой компания помогала запускать российский интернет-магазин, несколько знаков отличия от Huawei, чья продукция приносит дистрибьютору значительную часть дохода, а также персональная награда генерального директора VVP Group Глеба Сибирцева в честь победы в президентском конкурсе «Лидеры России» три года назад. С ноября 2021 года 38-летний Сибирцев возглавляет главное юрлицо группы — «Центр дистрибуции». Но это назначение он называет «чистой формальностью». «Я работаю с детства в этой компании и до этого точно так же активно в компании трудился, — говорит Сибирцев. — Мы просто меняли должности. Но на самом деле в бизнесе я лет с семи».
Приобщиться к деловой жизни в таком юном возрасте Сибирцеву помогло хорошее знание английского языка. Бизнес, который сегодня называется VVP Group, был создан еще в 1994 году в Санкт-Петербурге его отцом, российско-эстонским предпринимателем Василием Сибирцевым. Компания занималась поставками в Россию мобильных телефонов, в 1997 году стала эксклюзивным дистрибьютором Nokia, затем договорилась о партнерстве с Samsung, Sony, Siemens и Motorola. Общаться с поставщиками приходилось на английском, который в компании тогда мало кто знал, вспоминает Сибирцев. И ученик начальных классов начал помогать отцу. «Все переводческие функции выполнял я, — говорит Сибирцев. — На переговорах где-то присутствовал. В общем, многое через меня проходило».
VVP Group Сибирцев называет семейной компанией. Сегодня она полностью принадлежит его матери Ирине. Но у Сибирцевых в этом бизнесе были партнеры. Когда в 2005 году VVP Group решила перебраться в Москву и зарегистрировала в столице юрлицо «Центр дистрибуции», долю 30% в этой компании получил Яков Ардашников, владелец и глава таможенной брокерской компании ВАТ-ТСВ — еще одного крупного поставщика телефонов для российских ретейлеров.
В том же 2005 году Ардашников стал фигурантом уголовного дела о контрабанде телефонов. Началось оно с того, что силовики арестовали в аэропорту Шереметьево крупную партию мобильных телефонов общим весом 55 т. По версии следствия, значительная часть контрабандных трубок поступала в Россию именно через ВАТ-ТСВ Ардашникова, а клиентом была крупнейшая на тот момент сеть салонов сотовой связи «Евросеть». Чем это дело закончилось для основателей «Евросети» Евгения Чичваркина (признан в России иноагентом) и Тимура Артемьева, хорошо известно: они продали бизнес миллиардеру Александру Мамуту и уехали из России. Покинул страну и Яков Ардашников. В 2010 году его арестовали в Монако, но Генпрокуратура так и не добилась экстрадиции бизнесмена. В 2012 году дело о контрабанде телефонов было прекращено в связи с поправками в Уголовный кодекс.
Глеб Сибирцев утверждает, что никаких проблем в связи с событиями тех лет у VVP Group не было, а Яков Ардашников, по его словам, участия в бизнесе не принимал. «Мы на самом деле всегда старались вести максимально прозрачный бизнес и это ценим. Мне кажется, яркий пример — «Центр дистрибуции». Этому юрлицу 20 лет, мы его не меняли», — говорит Сибирцев. Уже спустя два месяца после регистрации «Центра дистрибуции» Ардашников продал свою долю Василию Сибирцеву. В 2013 году он пытался опротестовать эту сделку в суде, но не преуспел.
Сама же VVP Group в середине 2000-х была уже крупным игроком на рынке сотовых телефонов. Весь бизнес Сибирцевых изначально был построен на эксклюзивном контракте с Nokia в России и странах СНГ, вспоминает источник Forbes на рынке электроники. Обороты VVP Group в первой половине 2000-х он оценивает в $2 млрд ежегодно. Телефоны Nokia в то время были самыми популярными на рынке. Например, в 2005 году в России было продано, по разным оценкам, 30–32 млн мобильных телефонов (минимум на $5 млрд). Пятая часть этих объемов приходилась на продукцию Nokia. А на рынке смартфонов (их продажи в том году составили примерно 950 000 штук) финский бренд был безоговорочным лидером с долей 81%. В 2013 году американская Microsoft купила Nokia, и для компании началась полоса коммерческих неудач. Но партнерство с финнами позволило VVP Group стать одним из ключевых поставщиков телефонов для госсектора.
Иной путь
В сентябре 2017 года премьер-министр России Дмитрий Медведев в сопровождении свиты федеральных чиновников приехал на выставку «Импортозамещение». На одном из стендов его внимание привлек гендиректор компании «Открытая мобильная платформа» (ОМП) Павел Эйгес. ОМП была разработчиком российской мобильной операционной системы Sailfish, смартфон Inoi R7, на котором она была установлена, Эйгес и продемонстрировал главе правительства. «Ну ладно, давайте, продвигайте», — одобрил Медведев, подержав телефон в руках и выслушав рассказ о том, как его используют сотрудники «Почты России» и РЖД. В последний момент Эйгес подарил премьеру запечатанную коробку с Inoi R7, заверив, что это «самый-самый отечественный телефон в России». У «самого отечественного» телефона, собиравшегося в Китае, были финские корни.
Sailfish была разработана на базе системы MeeGo, которую планировала использовать в своих телефонах Nokia. Но в 2011 году финская корпорация решила закрыть этот проект, а часть разработчиков MeeGo основали стартап Jolla, который и стал создателем Sailfish. В 2013 году Jolla выпустил свой первый одноименный телефон. Его продажами в России занялась VVP Group.
В 2015 году финский стартап столкнулся с финансовыми проблемами и был на грани банкротства. С деньгами помог будущий миллиардер Григорий Березкин, ставший в результате совладельцем Jolla. В России Березкин создал компанию ОМП, которая разработала уже российскую версию Sailfish, в 2016 году она стала единственной мобильной ОС в реестре отечественного софта Минкомсвязи. А в начале 2017 года появился смартфон Inoi R7, он был копией выпущенного финнами незадолго до этого телефона Jolla C — его произвели ограниченным тиражом для разработчиков и техногиков, в России он продавался через интернет-магазин «Байон», созданный Глебом Сибирцевым. А VVP Group стала дистрибьютором телефонов под брендом Inoi. Их собирали в Китае по заказу российской компании «Иной», ее первый собственник и гендиректор Кирилл Крамник был хорошо знаком с семейным бизнесом Сибирцевых — в 2011–2014 годах он работал в Nokia, где отвечал за продажи на российском рынке.
Новый бренд сделал ставку прежде всего на государственные компании и ведомства. Уже через пару месяцев после презентации Inoi R7 у VVP Group появился первый крупный покупатель — 15 000 телефонов на 171 млн рублей приобрела «Почта России».
В 2018 году 75% ОМП выкупил у Березкина «Ростелеком», переименовавший Sailfish в «Аврору». Тогда же президент Владимир Путин поручил перевести на смартфоны с российской ОС чиновников и сотрудников госкомпаний. В следующем году «Ростелеком» провел тендер на покупку первых 300 000 устройств. VVP Group с брендом Inoi стала одной из трех компаний, в равных долях поделивших этот контракт на 2,9 млрд рублей.
К тому моменту Inoi существенно расширил линейку телефонов и производил в Китае бюджетные смартфоны на Android и кнопочные телефоны. Каков был масштаб бизнеса? По итогам первого квартала 2019 года объем всех мобильных телефонов, ввезенных в Россию, оценивали в 11,6 млн устройств. На Inoi пришлось 7% от этого объема, но в сегменте недорогих мобильников бренд занял первое место. А VVP Group вплоть до 2021 года получала от продажи этих телефонов примерно 15% выручки.
В апреле 2022 года после первых масштабных западных санкций против России представители Inoi в разговоре с Forbes утверждали, что российский рынок остается интересным для производителей электроники даже в условиях ограничений. Но вскоре стратегия кардинально изменилась. Осенью компания объявила себя эстонским брендом, открыла офис в Дубае, а спустя год запустила процесс ликвидации российского юрлица. Сейчас, сказано на сайте Inoi, продукцию этого бренда можно купить в 41 стране. Компания не только производит телефоны, в некоторых странах, например в Танзании, работает Inoi Bank, выдающий онлайн-кредиты. В России телефоны Inoi по-прежнему продаются в интернет-магазине «Байон». Офис в Дубае есть и у VVP Group, а недавно она опубликовала на HeadHunter объявление о поиске коммерческого директора, которому предстоит работать в том числе и в Танзании.
В VVP Group неохотно комментируют партнерство с Inoi, утверждая, что раньше занимались его дистрибуцией, а сейчас с производителем не работают. Но источник Forbes на рынке электроники утверждает, что компания не просто продавала телефоны Inoi, с самого начала это был собственный бренд VVP Group.
В 2023 году «Коммерсантъ» писал о проблемах, с которыми столкнулись российские производители смартфонов и планшетов: Google перестал выдавать им лицензии GMS (Google Mobile Services, включает в себя YouTube, Google Play и другие приложения). По информации издания, чтобы получить лицензии GMS, российские вендоры начали позиционировать свою продукцию как международную, и такой подход совпал с нежеланием Google полностью терять российский рынок.
Многочисленные связи между VVP Group и Inoi подтверждаются их отчетностью. Например, в годовом отчете «Центра дистрибуции» за 2024 год уже ликвидированная компания «Иной» упоминается как связанная сторона. В 2021 году собственником «Центра дистрибуции» несколько месяцев была компания Inoi International из ОАЭ. А в 2007–2012 годах основным собственником VVP Group был бизнесмен Сергей Фомин, он же владел компанией «Иной» с 2018 года и до момента ликвидации.
Фомин — малоизвестный бизнесмен, собеседники Forbes на российском рынке электроники с ним незнакомы. Один из них характеризует Фомина как человека, близкого к семье Сибирцевых. Сейчас Фомину принадлежит компания «Байон», владеющая одноименным интернет-магазином. Он также владеет недавно созданной компанией «Дом вин», через которую VVP Group планирует развивать новое для себя направление — торговлю алкоголем.
Айфон, вино и зерно
По итогам 2024 года выручка «Центра дистрибуции» увеличилась с 43,1 до 81,1 млрд рублей. Почти двукратный рост оборотов в VVP Group объясняют в первую очередь рублевой инфляцией и динамикой курса доллара. «В 2024 году курс рубля был ближе к 100 рублям за доллар, что автоматически внесло вклад в рублевую выручку, — говорит коммерческий директор VVP Group Олег Гусаков. — Примерно половина игроков существенно подросла на этом рынке. И это стандартная история. Некоторые, конечно, упали, наверное, те, у кого были какие-то долгосрочные контракты, и, соответственно, с уходом вендоров у них бизнес сжался. Но мы все время стараемся бежать чуть-чуть быстрее, чем конкуренты».
Темп, который взяла VVP Group, впечатляет. Если в 2021 году это была компания, продающая в основном товары пяти брендов — Elari, Huawei, Infinix, Oppo и Inoi, то сейчас в каталоге на ее сайте представлено более 100 производителей, а диапазон продаваемой продукции варьируется от музыкального оборудования и LED-экранов до программного обеспечения и промышленных роботов. В 2023 году «Коммерсантъ» писал, что позиции VVP Group значительно усилила легализация в России параллельного импорта. Он играет важную роль в бизнесе компании, о чем свидетельствует ее отчетность. Например, в 2023 году продажи техники Apple и Samsung, официально не поставляющих свою продукцию в Россию, принесли компании 14,2 млрд рублей, или четверть всей выручки.
Параллельный импорт стал спасением для VVP Group, утверждает знакомый с бизнесом группы собеседник на рынке электроники. В 2019–2021 годах выручка компании обвалилась с 14,5 млрд рублей до 5 млрд рублей. «Это очень мало для дистрибьютора», — уверяет собеседник. По его словам, произошло это из-за того, что некоторые бренды китайских смартфонов, для которых VVP Group была основным дистрибьютором, расширили сеть реселлеров в России: «И, конечно же, окно возможностей параллельного импорта в 2022 году вдохнуло в них жизнь. До этого они плавно превращались в микродистрибьютора и жили бы на этом уровне какое-то время, пока им не надоело бы».
«Бизнес стал в какой-то момент более диким, но мы стараемся фокусироваться на тех продуктах, которые присутствуют [в России], с которыми можно спокойно работать без экстрарисков», — описывает подход VVP Group Гусаков. По его словам, оптовые продажи электроники приносят VVP Group почти 90% выручки, а 10% приходится на алкоголь. Такую же долю алкоголь занимал в структуре товарных запасов «Центра дистрибуции» в конце 2024 года. По данным «Коммерсанта», VVP Group декларировала ввоз в страны ЕАЭС виски Johnnie Walker, Jameson, Tullamore Dew. Гусаков утверждает, что VVP Group занималась дистрибуцией алкоголя и до 2022 года, а после диверсифицировалась в сторону вина: «Это интересная для нас ниша. Большой объем бизнеса происходит внутри страны. Мы видим, что по шампанским или игристым винам Россия производит до 70% объема самостоятельно, и, по сути, это внутренний бизнес. По тихим винам локальное производство сейчас где-то 30−35%. И мы прогнозируем, что оно тоже будет очень сильно расти».
Почувствовав вкус к оптовым продажам алкоголя, VVP Group присматривается к рознице. «У нас есть идея поднимать алкогольный ретейл, — делится Гусаков. — Мы работаем над интересной, как нам кажется, концепцией. Если все будет получаться так, как мы придумали, то будем дальше масштабировать». Единственный пока магазин под брендом «Дом вин» в 2025 году открылся в Чебоксарах. В сферу интересов VVP Group попал и агробизнес. По словам Олега Гусакова, компания занималась поставками различных культур на экспорт, в основном в Турцию, а сейчас сконцентрировалась прежде всего на пшенице.
Сборочная команда
Вечером 26 августа 2025 года на подземном этаже конгресс-центра «Яровит Холл» на Большой Якиманке было многолюдно. Гости, приехавшие на презентацию линейки телевизоров китайского бренда Dreame Technology, не расходились после мероприятия, переключившись на коктейли и игру в бинго.
Компания Dreame с 2017-го работает как одно из подразделений Xiaomi и была известна в первую очередь как производитель пылесосов. Телевизоры для нее — новое направление. В кулуарах мероприятия ведущий аналитик Mobile Research Group Эльдар Муртазин рассказывал, что выход на рынок телевизоров Dreame решила начать с России. Хотя в Китае и других странах, говорил он, много фабрик собирают телевизоры под разными брендами, Dreame решила производить их на российском заводе, где раньше выпускались телевизоры и бытовая техника Samsung. «Россия — это первая страна, в которой мы начали продавать телевизоры», — подтвердила Forbes PR-директор Dreame Technology в России и СНГ Юлия Шадрина. Партнером Dreame стала VVP Tech — производственное подразделение VVP Group, она же управляет 10 розничными магазинами Dreame.
Samsung остановила поставки продукции в Россию в марте 2022 года, тогда же остановил работу ее завод, построенный под Калугой в 2008 году. О том, что предприятие возобновит работу, стало известно еще в середине 2024 года — тогда СМИ писали о том, что завод арендовала VVP Group, предоставившая ретейлеру «М.Видео-Эльдорадо» мощности для производства телевизоров под собственными марками. А летом 2025-го стало известно, что на площадке стартует производство телевизоров Dreame.
Технический директор крупного поставщика компьютеров «Вэйтэк» Илья Волынкин считает, что получить калужское предприятие в аренду помогли хорошие отношения с Samsung — VVP Group была их дистрибьютором. Но какую-то роль могло сыграть и участие Глеба Сибирцева в конкурсе «Лидеры России». «У нас в стране очень большое значение имеет наличие связей, контактов в тех или иных областях, — рассуждает Волынкин. — И в этом плане возможности знакомиться на соответствующих площадках с ключевыми игроками, безусловно, этому способствуют».
На вопрос, является ли VVP Group основным арендатором завода Samsung, Сибирцев отвечает уклончиво: «Мы активно стараемся с ними [Samsung Electronics] кооперироваться. Мы размещаем заказы на разных фабриках, на всех фабриках, где можно». Помимо завода под Калугой, VVP Group арендует производственные мощности на площадках в Московской и Ленинградской областях и запускает собственную площадку в индустриальном парке «Чашниково» в подмосковном Солнечногорске. По словам Гусакова, в рамках контрактного производства у VVP Group на данный момент порядка 60 разных заказчиков. Компания хотела бы возобновить на калужском заводе выпуск стиральных машин, но пока не нашла партнера по этому направлению. По данным «Коммерсанта», VVP Group рассматривала завод как площадку для производства телефонов под брендом «Байон». А с конца 2024 года на заводе началась сборка серверов для разработчика и производителя IT-оборудования «Гравитон».
VVP Group — крупный игрок и может войти в тройку лидеров на рынке потребительской электроники, полагает Волынкин: «Они очень хорошо подсуетились с точки зрения состава команды. Когда в 2022 году был исход иностранных компаний, они очень грамотно подобрали специалистов». Менеджеров VVP Group Волынкин характеризует как больших специалистов по самой разной потребительской технике. VVP Group, по его мнению, заняла перспективную нишу, связанную с локализацией потребительской электроники. «С учетом потенциального расширения утильсбора на электронику, компании, локализующие ее производство, могут получить существенные преференции», — объясняет он. Но если этого «инкубатора» не случится, говорит Волынкин, VVP Group может столкнуться с ростом конкуренции со стороны небольших игроков, которые сами импортируют товары из Китая и ОАЭ и продают их на маркетплейсах.
На данном этапе VVP Group, по всей видимости, достигла предела роста. В 2025 году, прогнозируют в компании, выручка сохранится на уровне 2024-го. Пока же семейный бизнес Сибирцевых привыкает к новым масштабам бизнеса и обзаводится всеми признаками крупной компании, в частности программами устойчивого развития. На этом направлении у компании уже внушительный список подопечных: воспитанники детских домов, бездомные, животные в приютах. Сотрудники участвуют в реконструкции нескольких храмов и объектов дорожной инфраструктуры. Стратегия в рамках устойчивого развития была принята в VVP Group вместе с пятилетней стратегией в 2022 году, рассказывает Олег Гусаков: «Мы тут ничего не придумывали. Идем пока по лучшим практикам».
Глеб Сибирцев, сам начинавший работать в VVP Group переводчиком, по такому же сценарию вовлекает в бизнес 15-летнюю дочь. Она уже сдала тест HSK (китайский аналог экзаменов TOEFL и IELTS для английского языка) на четвертом уровне сложности, который позволяет поступать в китайские вузы, и готовится к пятому. Сибирцев не соглашается со словами корреспондента Forbes, что ребенок начинает трудовую деятельность с ранних лет. «Нет, уже с поздних, — парирует он. — Я себя корю, что сильно опоздал. Но она участвует периодически в переговорах с нашими китайскими партнерами, на выставки ездит, мы тоже ее приобщаем к делу. Китайцы, правда, научились контракты по-английски читать, и Google-переводчик работает, поэтому сейчас чуть-чуть проще, чем раньше».