Карьерный минимализм: зумеры избегают переработок, повышений и руководящих должностей
Деловое издание Fast Company обратило внимание на новый тренд среди зумеров — карьерный минимализм. Эта практика предполагает отказ от переработок, дополнительной ответственности и даже продвижения по карьерной лестнице в пользу личного комфорта и стабильного дохода. Медиа подчеркивает: если условные миллениалы видели цель работы в том, чтобы занять руководящий пост или получать большую зарплату, зумеры готовы довольствоваться скромной должностью с обязанностями, которые не приведут к излишней нагрузке и выгоранию.
Аргументом в пользу популярности тренда на карьерный минимализм стало исследование американской компании Glassdoor. Опрос, проведенный среди аудитории ее сайта, показал, что 68% зумеров готовы отказаться от руководящей позиции — кроме тех случаев, когда им требуется значительно более высокая зарплата. Таким образом, молодые сотрудники рассматривают карьерный рост только при необходимости увеличить свой уровень дохода — во всех остальных случаях они предпочитают оставаться на прежней должности. Главное, чтобы она обеспечивала необходимый им уровень заработной платы, а рабочие процессы не выходили за рамки оговоренных обязанностей, зоны ответственности и графика.
Минимализм как форма самосохранения
Психолог и консультант по стратегическому и антикризисному управлению Олеся Бережная обращает внимание, что карьерный минимализм не столько проявление апатии или отказ от амбиций, сколько выбор, который показывает глубокие сдвиги в ценностях, опыте и условиях формирования личности нового поколения. Так, вместо ориентиров и реалий старших поколений вроде карьерного роста и культа переработок молодые люди все чаще склоняются в сторону психологической устойчивости, баланса и осмысленности.
«Минимализм в карьере у зумеров — это не стремление к меньшему, а желание сосредоточиться на том, что действительно важно. Они не отказываются от развития, но настаивают на том, чтобы оно не разрушало их внутреннее состояние, — объясняет суть тренда Олеся Бережная. — Ответственность за других, будь то команда, семья или даже долгосрочные корпоративные обязательства, воспринимается как потенциальный источник выгорания, особенно на фоне примеров родителей, которые «сгорели» на работе ради стабильности, не получив взамен ни удовлетворения, ни признания. Поэтому зумеры с осторожностью подходят к расширению зоны ответственности, предпочитая честность перед собой чужим ожиданиям и требованиям».
С этой точки зрения карьерный минимализм можно воспринимать как первые попытки молодежи выстроить устойчивую базу для будущего «Мы», будь то семья, отношения или коллектив коллег. «Но для этого сначала нужно укрепить «Я», — рассуждает психолог. — Проблема в том, что старшие поколения, часто критикующие такой подход, редко задумываются, какую систему ценностей они сами передали молодым. Если в воспитании доминировали прагматизм, индивидуализм и культ успеха, неудивительно, что результатом стал запрос на минимализм как форму самосохранения».
Атомизация общества
В то же время Бережная обращает внимание на то, что уход от коллективной ответственности, который предполагает карьерный минимализм, может привести к атомизации общества и создать новые вызовы для компаний. Именно им рано или поздно придется радикально пересматривать HR-процессы, чтобы удерживать «эту талантливую, но интровертированную аудиторию».
«Сильная сторона карьерного минимализма заключается в том, что его адепты готовы нести ответственность за свой осознанный выбор и учиться на последствиях, пусть и со своей собственной скоростью. Это создает почву для роста зрелых и осмысленных профессионалов, — рассуждает, в свою очередь, о плюсах и минусах карьерного минимализма психолог и консультант по управлению персоналом Дмитрий Чернышов. — Слабость же проявляется тогда, когда протест против классической карьерной модели выражается не через конструктивный выбор, а через эмоциональный протест, не приводящий к переключению на поиск решения. В итоге основным вызовом для системы управления персоналом становится нарастающее эмоциональное напряжение с обеих сторон».
«Делать нужно только то, что нужно»
Александра, 23 года
«Последние три с половиной года я работаю руководителем диджитал-агентства. Под моим руководством 30 человек, и компания у нас достаточно крупная. В таких условиях я пришла к карьерному минимализму, потому что поняла, что хвататься за все подряд задачи, делать как можно больше, пытаться догнать и перегнать не приводит ни к чему хорошему.
Сейчас я для себя выбрала такую траекторию: разрабатываю стратегию работы в агентстве, планирую, как она должна развиваться по четырем ключевым направлениям. Затем уже из них я прописываю точечные задачи. Это помогает не отвлекаться на дополнительные идеи или рабочие аспекты.
Конечно, мой мозг просто фонтанирует новыми мыслями и задумками о том, чем можно было бы еще заняться. Но в этом плане карьерный минимализм — именно про понимание того, что целевые действия, на самом деле, важнее всего. Да, я уже нахожусь на руководящей позиции, мне нравится зарабатывать деньги и мотивировать себя поощрениями, но во всех своих задачах я придерживаюсь золотого правила: делать нужно только то, что нужно.
Когда я проходила курс от «Яндекса», услышала там фразу, которая мне очень понравилась: «Перед тем, как запускать свой проект, нужно задать себе вопрос: надо ли делать именно это?» Мне очень откликнулся этот момент, потому что он возвращает нас к тому, чтобы избавиться от чувства ложных обязательств, ложной гонки, когда ты думаешь, что, если сделаешь больше, то больше и получишь. На самом деле нет, и принцип less is more (с англ. «меньше — больше». — Forbes Young) действительно работает».
«Успеваю жить жизнь»
Татьяна, 28 лет
«Я работаю редактором в СМИ уже более четырех лет. До этого я также работала на линейной должности в другом издании. Теоретически мой опыт позволяет занять должность повыше, стать руководителем отдела или шеф-редактором, но на моей работе таких вакансий нет, а уходить в другое место мне совсем не хочется, поскольку больше нигде не найду таких условий труда и дружного коллектива.
Но даже если бы на текущем месте работы мне предложили повышение, я бы не прыгала от счастья: ситуация на рынке такова, что прибавка к зарплате не окупит новых обязанностей и ответственности, которые на меня свалятся. К тому же мне придется отказаться от дополнительных проектов; в итоге мой уровень жизни не вырастет, а упадет, поскольку один источник дохода, даже возросший, не перекроет утрату нескольких других, а заниматься ими параллельно уже будет невозможно. Если прибавить к этому необходимость посещать офис, отчитываться перед руководством, общаться с большим количеством людей, постоянно решать какие-то вопросы, то уровень стресса в жизни заметно возрастет.
Кстати, по тем же соображениям на заре моего карьерного пути я не рассматривала возможность повышения на работе в другой сфере, потому что прибавка в 10% к зарплате совершенно не покрывала ту нервотрепку, которая прилагалась к этой должности.
Сейчас у меня получается поддерживать work-life balance (баланс в работе и жизни): я не работаю 24/7, но при этом ответственно подхожу ко всем задачам, всегда стараюсь сделать больше и лучше, чем требуется, и успеваю жить жизнь. Я работаю преимущественно удаленно и могу самостоятельно планировать график: в один день поработать побольше, в другой поменьше, могу закрыть задачи наперед и договориться с коллегами, чтобы они прикрыли по оперативным вопросам, и уехать на пару дней отдохнуть. На руководящей должности сохранить такой образ жизни будет гораздо проблематичнее или даже невозможно.
И, главное, мне нравится моя нынешняя работа — чтобы решиться отказаться от текущих обязанностей, новые задачи должны быть действительно интересными, а этого никто гарантировать не может.
Я понимаю свои привилегии: мне не нужно снимать квартиру или выплачивать ипотеку, у меня нет детей или домашних питомцев, которых нужно кормить. К тому же в моей сфере есть много возможностей подработки — несмотря на распространение ИИ, пишущие люди всегда востребованы.
Давления со стороны окружения я особо не чувствую. Мне еще даже нет 30 — в этом возрасте совсем немногие добираются до руководящих позиций, а из-за специфики нашей сферы карьерный рост не то чтобы очень распространен. Никто не ждет, что, условно, журналист, который пишет отличные репортажи, за выслугу лет станет главным редактором — там нужны совершенно другие качества, управленческие и стратегические. Он может захотеть однажды расти вертикально, и тогда ему придется учиться всему с нуля, а может, он пришел в профессию, потому что ему нравится именно работа в полях, и менять ее на офис совершенно не хочется. Такое подходит далеко не всем — и это нормально.
Возможно, лет через пять ситуация изменится, и мне захочется добавить к своим регалиям дополнительные приставки и попробовать свои силы на руководящей позиции. Но на данный момент я вижу себя только в роли исполнителя и, справедливости ради, никто повышение мне и не предлагал. К тому же я довольно мягкий человек: мне было бы тяжело отдавать указания подчиненным и выдерживать давление руководства, так что по софт-скилам я явно не first choice (с англ. «предпочтительный вариант». — Forbes Young).
Мне кажется, поколение зумеров не так гонится за статусами, для него важнее финансовая составляющая (а сегодня повышать доход можно не только с помощью карьерного роста) и пресловутый work-life balance. Почувствовав однажды эту свободу, совершенно не хочется возвращаться к пятидневке в офисе, которая обычно предполагается в работе на руководящей должности».
«Я не собираюсь прыгать по этой лестнице галопом вверх»
Виктория, 21 год
«У меня была стажировка на позиции проектного менеджера, но на ней я продержалась пять месяцев вместо шести. До этого я была простым исполнителем — работала дизайнером или копирайтером для каких-то проектов. Эта стажировка стала первой попыткой устроиться в компанию официально, на долгий срок. О том, что мне нужно уйти, намекнуло руководство, которое не устроило то, что я не хочу мириться с переработками. Брать на себя больше меня просили старшие коллеги: я брала какие-то задачки на выходные, координировала других сотрудников. В какой-то момент таких просьб стало слишком много. Моя ошибка — я поздно решила это обсудить со своим наставником по стажировке.
Когда меня принимали на работу, на собеседовании предупредили, что в сезон (осенью и весной) возможны переработки, а график может быть ненормированным. Я этому не придала особого значения, посчитав, что это риск из разряда «раз в год». Халявить я не планировала. Чтобы укладываться в режим, когда рабочий день начинается в 9:00 и заканчивается в 18:00, я старалась выполнять все задачи в это время, но просьбы коллег и руководителей нарушали такое расписание, притом зачастую они не были аргументированными. Так, например, не все срочные просьбы вроде созвонов на практике были такими уж необходимыми, а спешка раздувалась искусственно: все наши проекты сдавались вовремя, и торопиться, как того требовало руководство, не было необходимости.
Все это было похоже на постоянную паранойю, когда я ждала, что коллега спросит «статус по задачке» или скинет новую. Мне это было некомфортно, поэтому я не была против, когда меня попросили завершить стажировку раньше времени.
Мои ровесники, кто тоже ищет первую работу, согласны, что нужно защищать свои границы, отстаивать свое время и не соглашаться на переработки. В будущем после окончания вуза я бы хотела устроиться на работу в офисе, причем идеально, чтобы там выдавался рабочий ноутбук: так я буду знать, что, уйдя домой, все документы останутся на работе и мне не придется что-то доделывать или брать на себя дополнительную нагрузку. Я очень хочу, чтобы у меня был нормированный рабочий график. Плюсом может стать и живое общение с коллегами: мне кажется, в реальности обозначить свои границы будет легче, чем в онлайне, где проще проигнорировать запрос, чем обсудить проблему.
Даже в перспективе после окончания обучения, когда у меня из занятости будет только работа, у меня, скорее всего, не будет карьерных амбиций, чтобы уйти в профессию с головой и начать тратить время на то, чтобы получить повышение, допзарплату. Для меня это только начало карьерного пути, и я не собираюсь прыгать по этой лестнице галопом вверх. Я спокойно буду себя чувствовать со стабильной зарплатой, которой будет хватать на мои нужды. А свободное время буду тратить на другие дела: встречи с близкими людьми, хобби — на все, что приносит мне радость и делает меня счастливее. В 20–30 лет ты еще хочешь пожить и чему-то научиться».
«Мне не за чем сейчас гнаться»
Вероника, 21 год
«Я работаю редактором и пишу тексты для агентства бренд-журналистики. Мой карьерный минимализм на данный момент заключается в том, чтобы отказываться от переработок или слишком большой нагрузки. Я параллельно учусь, хочу путешествовать, не забывать о своих жизненных приоритетах, поэтому стараюсь выстроить с работодателями отношения так, чтобы они не перегружали меня задачами, потому что это как минимум стрессово. Образование для меня сейчас важнее работы, а поскольку крупных покупок вроде транспорта или недвижимости я не планирую, могу позволить себе такой подход, потому что мне не за чем сейчас гнаться.
Я понимаю людей, которые идут на повышение, — обычно им уже больше 30, у них есть дети, семьи, четкая мотивация, почему они хотят вырасти по должности, финансовые цели. В свои условные 20 у меня такого еще нет, и потому я не вижу смысла в менее подходящей моим ценностям работе с карьерным ростом и переработками.
Сейчас мне хочется проживать свое студенчество наиболее ярко, и пока для меня работа — это скорее дополнительный плюс к моим стипендиям. Из знакомых моего возраста к переработкам или гонке за высокими должностями, по личным наблюдениям, пришли лишь те, кто пытался убежать от каких-то своих проблем через трудоголизм или просто не всегда мог отстоять личные границы в плане своей нагрузки».
Один из главных авторов исследования Glassdoor Крис Мартин отмечает, что карьерный минимализм указывает на стремление зумеров к переосмыслению привычного формата работы. «Это сознательный переход от чрезмерной зависимости от одного работодателя к более четким границам, альтернативной карьерной самореализации и поиску других источников дохода, — говорит он. — Это не отказ от работы, а отказ от устаревших форматов рабочих процессов, которые им пытались продать».
Кроме того, Мартин объясняет такой сдвиг разочарованием, которое зумеры испытали, наблюдая за неудачами старших поколений. Так, традиционный карьерный путь раньше предполагал маркеры престижа за долгосрочную работу сотрудников — например, пенсии или стабильность. Но предшественники зумеров на своем примере увидели, что такие условности не всегда реализуемы, что и подтолкнуло молодежь поменять свое отношение к работе. «Для многих молодых сотрудников предложение занять пост менеджера без [серьезной] надбавки к зарплате звучит как понижение — больше ответственности без вознаграждения. Однако сейчас их понимание карьерного успеха больше связано с балансом [работы и личной жизни] и финансовой защищенностью», — рассуждает Мартин.
Консультант по управлению персоналом и психолог Дмитрий Чернышов считает, что тренд на карьерный минимализм и в целом склонность поколения Z переосмыслять рабочие процессы подталкивают корпоративную культуру к обогащению ценностями, которые ранее не считались приоритетными.
Речь идет о предназначении человека, его самореализации и совместном с компанией раскрытии потенциала, что порождает целое направление работы, связанное с технологиями развития человеческого капитала. Эксперт подчеркивает: если культура компании останется на уровне деклараций и будет построена на внутренних противоречиях, это незамедлительно скажется на ключевых HR-процессах. Вопрос адаптации новых сотрудников превратится в сложную интеграцию в социальную среду, чреватую конфликтами и быстрым выгоранием. Таким образом, компания оказывается на перепутье: строить честный диалог с новым поколением или столкнуться с нарастающим сопротивлением.
«По своей сути карьерный минимализм — это концепция «Я», что ставит перед HR особые задачи. Необходимо специальное обучение, направленное на формирование позиции «Мы» — чувства совместной ответственности и выстраивание эффективных коммуникаций», — говорит Дмитрий Чернышов.
По его мнению, классический конфликт отцов и детей в современных условиях пока не находит конструктивного разрешения, но слабости этой системы проявляются в неструктурированных бизнес-процессах. «Зумеры склонны строго следовать формальным инструкциям, и их реакцией на просьбы выйти за эти рамки становится отсылка к должностным обязанностям. Это делает цифровизацию и четкую регламентацию всех процессов не просто опцией, а насущной необходимостью для бизнеса», — заключает Чернышов.