Расизм, русский след на Манхэттене и поддержка Романа Абрамовича: театральный продюсер о том, каким будет балет в новом мире

В 1990 году Сергей и Гаянэ Данилян основали продюсерский центр Ardani Artists. Центр специализируется на организации гастролей театральных компаний и артистов в США и Канаде и создает проекты с участием знаменитых танцовщиков и хореографов, звезд Американского театра балета, Мариинского театра, Большого театра, Королевского балета Великобритании. Центр знаменит такими проектами, как «Короли танца», «Отражения», Тour de force, серией спектаклей Дианы Вишневой, проектом «Соло для двоих» для Натальи Осиповой и Ивана Васильева, балетом «Айседора», где Наталья Осипова исполнила роль Айседоры Дункан. С 1998 года Ardani Artists представляет на североамериканском рынке Театр балета под руководством Бориса Эйфмана.

Сергей, что происходит с балетом в мире? 

Артистам балета нужно функциональное тело. Поэтому все изыски, которые происходят в интернете: небольшие классы, уроки, репетиции и даже дистанционные концерты, не хочется употреблять ненормативную лексику, но — это все мимо кассы. Невозможно заниматься в домашних условиях балетным классом. Мы видели, что происходило с российскими спортсменами, которые сидели по домам. Теперь представьте себе артистов со всего мира, которые сидят в квартирах и пытаются на кухне поддерживать форму. Как мы видим, у всех разные условия. Мало кто задумался, почему артистам лондонского Королевского балета не разрешали брать классы в интернете у других педагогов, классы дают только свои педагоги, в закрытом формате. С начала карантина Тамара Рохо, руководитель Английского национального балета, вела активную работу в сети, давала классы каждый день. Недавно на сайте ENO появилось напоминание: вы лично несете ответственность за все, что с вами может произойти во время урока. Мариинский театр стал давать получасовые классы, станок. Количество желающих доходило до ста и больше. Для артистов это хоть какая-то замена работы с педагогами, которые ведут классы в театре. В любом случае в таких условиях нереально сохранить балетную форму. Хотя уже несколько недель солисты балета занимаются в индивидуальном порядке по индивидуальному расписание в балетном зале театра. Пандемия показала, насколько хрупкий театральный мир.

Но с точки зрения профана: в войну в эвакуацию уезжал Мариинский театр, тогда Кировский. Большой театр. Прима-балерина Лепешинская дала множество концертов в полевых госпиталях, на заводах, танцевала в кузове грузовика: откидывались борта, получалась сцена. А потом она выходила на сцену Большого до 1963 года. Почему же сейчас за несколько месяцев артисты балета теряют форму так, что это грозит их карьере? 

Все-таки и у Мариинского-Кировского театра, и у Большого в эвакуации была площадка, сцена. Профессиональная работа не прекращалась, в войну театры выпускали премьеры. А в карантин артисты лишены и сцены, и репетиционных площадей. То, что сейчас произошло, — беспрецедентный случай. Конечно, это не война: люди у себя дома, в тепле, в уюте, со своими семьями, с любимыми.

Вот Володя Варнава устроил первый концерт современного танца в интернете. А Юра Смекалов восстановил онлайн свою постановку «Инфинити Фрида» в формате квеста. Ваня Васильев придумал свой проект «Мир Ивана Васильева». Многие перешли в разговорный жанр, проводят интернет-беседы с коллегами и просто интересными людьми, но, к сожалению, разговорчивых не так много.

Но с профессиональной точки зрения — это стагнация. Потому что хореографические сочинения в зуме ничего общего не имеют с профессиональной работой, полноценным спектаклем в театре, понимаете?

То есть новые технологии не спасут ни оперу, ни балет? 

Абсолютно бесполезны. Ничто никогда не заменит мистический контакт между зрительным залом и сценой. Никакой зум не заменит настоящий урок в балетном классе. Онлайн — это полчаса в день. А в театре артисты обычно заняты по 8-12 часов в день: класс, репетиция, спектакль. Контакт с залом. Радость от аплодисментов и цветов. И только после этого — свой уютный дом, в котором артисты сегодня пребывают 24 часа. Если сегодня не сохранить артистов, музыкантов, исчезнет музыкальный театр. Феликс Коробов в одной из зум-трансляций рассказал про симфонического дирижера Кирилла Петровича Кондрашина, у которого при выезде на заграничные гастроли спрашивали: «Зачем вам три флейтиста, возьмите двоих? А зачем вам два гобоиста? Справитесь с одним». В ответ он сравнивал оркестр с футбольной командой, в которой 11 игроков на поле. Спрашивал у начальства, какой может быть футбол в отсутствие двух нападающих, трех защитников? К проблемам музыкального театра везде относятся по-разному. Правительство России приняло решение поддержать театры и компенсировать убытки за период пандемии — 3,8 млрд рублей. Знаю, что региональные и городские власти также оказывают поддержку государственным театрам, в министерстве культуры сейчас создается база данных частных театров. Германское правительство выделило €50 млрд для поддержания свободных артистов, тех, кого мы называем фрилансерами. А в Америке взяли и всех уволили. Вся Метрополитен-опера уволена 9 мая. Среди 30 млн безработных множество артистов балета.

Сохранил ли балет в свете новой антирасистской политики, #BlackLivesMatter, свою ценность? Какую ревизию ждет балетное наследие? Какие спектакли будут положены на полку в Америке и в Европе?

История эта не новая, я уже много раз с ней сталкивался.  Обычно это связано с балетом «Баядерка», где есть танцы негритят, которые исполняют загримированные танцовщицы. В 2002 году на гастролях Большого театра тогдашний директор балета Борис Акимов просто снял эту сцену. В 2003 году на гастролях Мариинского театра тогдашний директор балета Махар Вазиев ничего не менял, реакции не последовало. А вот уже в 2019 году на гастролях Мариинского театра мы столкнулись с серьезной проблемой. Тогда глава балета Юрий Фатеев принял, на мой взгляд, правильное решение, отдав «сцену негритят» балеринам, а не ученикам балетной школы, как это принято исторически. Балерины не надели «черных костюмов» и не гримировали лица. Получилось красиво, хотя далеко от оригинального замысла. Вы не поверите, мы не могли поставить красную точку на лбах (индуистский символ. — Forbes Life) двух приглашенных девочек в сцене с Ману. Это уже было противно, и абсолютно непонятно, чьи чувства задеты.

Надо быть готовыми к тому, что теперь ни в одном оперном или балетном спектакле не может быть и речи о так называемой форме black face. Уже Анну Нетребко обвиняли в расизме и руководство Метрополитен-оперы принесло свои извинения и призналось, что недоглядели.

Я не думаю, что что-то из постановок уйдет на полку, но этому вопросу будут уделять особое внимание. Я понимаю, что всегда найдется кто-то, причем таких будет много, кто скажет, а как же быть с афроамериканскими артистами, которые исполняют заведомо не афроамериканские партии? Мы так долго будем искать певцов для Отелло. Это не новая реальность, это переосмысленная реальность, и с ней придется считаться. Не исключаю, что Россия может остаться в одиночестве и проигнорирует этот вопрос, причем из соображений прежде всего художественных. Но тогда могут возникнуть проблемы другого рода, но думать об этом я сейчас не хочу.

Станет ли балетный репертуар демократичнее?

Не думаю. Вкусы зрителей уже давно сформировались, классика как пользовалась успехом, так и будет продолжать.

Сегодня театры пошли навстречу зрителям, развлекают любителей балета, стремятся привлечь новую публику. В интернете — шквал исторических видео разного качества профессиональных и не очень. Трансляции ютуб-канала Мариинского театра — оперы, симфонические концерты, балеты, — посмотрели более 50 млн зрителей по всему миру. Большой театр показал не так много спектаклей, но и у них аудитория — больше 8 млн зрителей.

При этом все понимают, так долго продолжаться не может. Даже если театры завтра откроют, на восстановление формы артистов, восстановление репертуара уйдет какое-то время. Вот сейчас Мариинский театр вызвал на работу солистов балета по два человека с педагогом и пианистом для полноценных классов, сохранив ежедневные получасовые классы онлайн для кордебалета.

А кто придет в театр? Потому что вопрос: нужно ли мне сегодня идти на концерт или на спектакль или я могу заняться своими домашними делами, а деньги, которые я не потратил на билет, мне еще пригодятся. Мы понимаем, что в отношениях театр-зритель складывается совершенно новая ситуация. Новая социальная ситуация.

Искусство оперы и балета исторически — элитарные. Когда-то балет предназначался придворным в Версале, был любимым развлечением императоров и тиранов. Может быть, в XXI веке музыкальный театр вернется на тот же сословный уровень? Для массового доступа будут разработаны в большом количестве трансляции, VR-развлечения в интернете. А если люди захотят это увидеть вживую, им придется платить какие-то огромные деньги или показывать справку о наличии антител?  

Это зависит от того, что произойдет после окончания пандемии с малым и средним бизнесом. Потому что это как раз эта прослойка населения, так называемый средний класс, что покупает билеты на балет и оперу.

Сколько действительно богатых людей ходит на оперные и балетные спектакли? Не так много. Они, как правило, смотрят премьеры, приходят на звездных исполнителей, посещают какие-то знаковые события. Основной массив зрителей — это театралы или туристы. Дженерал паблик, как их называют в Америке, — это не элитная аудитория. Вот сейчас в Петербурге идут белые ночи, и фестиваль, который привлекал всегда огромное количество туристов, собирал большие средства для Мариинского театра, пока не открылся.

Огромные театры и концертные залы, рассчитанные на тысячи зрителей, с четырьмя ярусами балконов, оказываются заложниками своей гигантомании. Им невыгодно открываться с шахматной рассадкой. Можно ли предположить, что сейчас отличный шанс для небольших частных компаний? Например, пойти по пути вашей компании Ardani Artists, которая добилась успеха в начале 1990-х, когда наши государственные великие театры были очень слабы. 

Я не уверен в том, что сейчас удачный момент для небольших частных компаний. Мы, например, сейчас потеряли возможность работать. Отменили все гастроли. У нас должны были состояться гастроли с театром Бориса Эйфмана. Мы поддерживаем работу Максима Петрова в рамках мастерской молодых хореографов в Мариинском театре, которая должна была вырасти в спектакль, который в сентябре мы планировали показать в Мариинском театре. А период постановки провести в августе в Сегестрем-арт-центре в Калифорнии, где мы обычно готовим наши проекты.

Пока мы успели показать пять минут их новой работы хореографа Максима Петрова и композитора Дмитрия Селипанова. Дизайн костюмов разработал Фрол Буримский. По первой реакции зрителей стало понятно, что работа удалась, публика ждет продолжения.

Эта работа должна была войти в нашу юбилейную программу, агентству Ardani artists исполняется тридцать лет. В этой программе — «Лунный Пьеро» из программы Дианы Вишневой «Красота в движении», одноактный балет «Моцарт и Сальери», который Владимир Варнава в свое время ставил на себя и на Ваню Васильева для проекта «Соло для двоих». Юбилейный вечер хореографии мы планировали показать сначала в Санкт-Петербурге, потом в Москве и в Нью-Йорке. Сейчас все отменено.

Чтобы восстановиться, нам нужно, чтобы открылись театры, с которыми мы работаем в Америке. Например, закрытый Сегестрем-центр ежемесячно теряет полтора-два миллиона долларов. Пока рассчитывать на то, что мы сможем проявить инициативу и создать нечто в этих условиях, не получается, потому что для этого необходимы средства. Сегодня, завтра и, может быть, даже послезавтра средства взять неоткуда. Наш офис расположен в театре, попасть в него мы не можем уже больше двух месяцев, потому что театр закрыт. Так что театральный бизнес накрылся медным тазом не только у больших компаний, но и у маленьких. Пока нам удалось, например, перенести гастроли театра Эйфмана с июня 2020 года на март 2021 года. Пройдут ли гастроли весной 2021 года, зависит от того, откроется ли к этому времени Америка. Отделение, которое занимается иммиграционными вопросами в департаменте национальной безопасности США, закрыто до четвертого июля. Не исключено, что они не откроются и четвертого. А мы не можем проводить гастроли без получения разрешения на работу российским артистам, не только российским, иностранным артистам на территории США. А если театры откроют в июле, вряд ли они смогут собрать достаточно зрителей. Поэтому сейчас у нас даже не стадия переговоров, а стадия ожидания.

Вы сейчас планируете 2021 год?

Мы начали планировать весну 2021-го, в марте в Нью-Йорке выступление театра Бориса Эйфмана. Потом две недели гастролей в Нью-Йорке Мариинского театра, балета. Потом большие гастроли на семь недель театра Бориса Эйфмана. Непонятно, что делать с гастролями балета Ла Скала в Америке.

Но тут началась политическая дестабилизация в Америке на фоне антираситских протестов с погромами. И Метрополитен-опера, Нью-Йорк Сити балет, Американский театр балета отказались открывать сезон этой осенью. Теперь трудно предположить, когда же театры смогут вернуться к нормальной работе.

Рассчитываете ли вы на поддержку меценатов?

Я предполагаю, что многие из крупных бизнесменов тоже пострадали. В Америке бизнес активно включился в борьбу с коронавирусом. Не до балета им сейчас. Хотя попечительские советы больших театров продолжат действовать.

Вы уже связывались со своими меценатами? 

Мы на связи, но пока спрашиваем друг друга только о здоровье. Это самое главное сейчас. А вообще гастрольный тур Бориса Эйфмана в Нью-Йорке с симфоническим оркестром Санкт-Петербургской филармонии — это идея Романа Абрамовича. Он настоял на живом оркестре высочайшего класса и поддерживал гастроли.

Эти гастроли вы как раз сейчас переносите?

Да, один раз гастроли в таком составе по Америке уже прошли, этим летом должны были состояться во второй раз.

Сейчас велика вероятность, что, если гастроли подтвердятся, театр Бориса Эйфмана станет одним из первых балетных коллективов, которые откроют сезон в Нью-Йорке после карантина. Пока сезон не подтвержден, большинство театров отказались от своих планов.

Например, Американский балетный театр, ABT, не смог отметить свое 80-летие во время весеннего сезона на сцене Метрополитен-оперы. А с 2021 года у оперы меняется политика: они не намерены сдавать свою сцену ABT больше, чем на четыре недели, а не на восемь недель, как это было до недавнего времени. Пока непонятно, сделает ли Метрополитен-опера исключение для ABT, чтобы компенсировать им сорванный юбилейный сезон. В нынешней ситуации трудно ждать от оперного театра великодушия, ведь всем нужно возвращать своего зрителя. Известно, что Метрополитен-опера откроет свой сезон только 31 декабря 2020 года, представляете сколько надо наверстать.

То есть если музеи говорят о том, что в ближайшее время не будут давать на выставки в другие музеи шедевры из своих коллекций, то в театральном мире театры постараются не пускать гастролеров на свои площадки? 

За аренду каких-то площадок мы платим, какие-то площадки, наоборот, платят нам, покупая наши спектакли. Например, на сцене театра Дэвида Коха в Линкольн-центре Нью-Йорк Сити балет проводит осенний сезон, затем дает серию «Щелкунчиков» в канун Рождества и возвращается с весенним сезоном. До 2013 года остальное время на сцене театра шли спектакли Нью-Йорк Сити оперы. Но опера обанкротилась, и на театральной сцене появились свободные недели. Театр Дэвида Коха — очень привлекательная, большая площадка в самом центре Нью-Йорка. Многие стремятся ее заполучить.

Благодаря поддержке Романа Абрамовича мы проводили там гастроли театра Бориса Эйфмана, не отменяя при этом спектаклей в Нью-Йорк Сити центре, на сцене которого Эйфман появляется практически ежегодно с 1998 года. В Америке вопрос пускать-не пускать на площадку другие театры решают профсоюзы. Поэтому первый этап организации гастролей балета — получить одобрение профсоюза музыкальных артистов. Затем документы рассматривает иммиграционная служба. Они решают — разрешить условному Ла Скала или Мариинскому театру снова выступать в Америке или нет. Как правило, в случае всемирно известных театров вопросов не возникает. Затем по морю из Италии, из Англии, из России отправляем декорации. Они плывут, как правило, 45 дней. Даже когда декорации стоят в порту, это не значит, что их вовремя привезут в театр. В общем, несмотря на опыт, а я занимаюсь этим в Америке уже 26 лет, предсказать ничего нельзя.

Сколько стоят гастроли? Например, театра Бориса Эйфмана в Америке?

Например, мы планировали гастроли с 16 апреля по 7 июня. Это семь недель. Они обходятся нам, не считая расходов в каждом театре, в $5 млн. Это переезд, гонорары артистов, аренда зала, внутренние перелеты и отели. Плюс оформление визовых документов и рекламная компания.

Но вы зарабатываете на билетах?

Только в Нью-Йорке, где сами арендуем зал и продаем билеты. В других городах мы работаем на гарантию. Это значит, что ты получаешь только комиссию за спектакль. Но при этом гарантирована оплаты проезда, проживания, оплата за выступление. А общие расходы, включая доставку декораций, делятся пополам с другой компанией. Это кропотливая экономическая работа, которая стала давать результат далеко не сразу. В первые годы мы учились на собственных ошибках. Зато сейчас к нам обращаются за консультацией и за помощью в решении подобных вопросов. Многих мы уберегли от ошибок.

Сегодня вы — монополисты в представлении российского балета на территории США и Канады, верно? 

Да. Например, как только в Америке было объявлено чрезвычайное положение, бизнесмены были освобождены от взаимных обязательств и расчетов. Дальше возник вопрос, как, например, перенести гастроли труппы Бориса Эйфмана с июня 2020 года на март 2021-го. Сначала нужно было, чтобы форс-мажорная ситуация была объявлена в штате Нью-Йорк. Штат Нью-Йорк все время продлевал свой карантинный период. Но департамент национальной безопасности прекратил оформление виз и разрешений на временную работу. Департамент, федеральное учреждение, расположен в штате Вермонт. Этот аргумент позволил нам убедить юристов театра в том, что вступил в силу форс-мажор. Мы долго спорили, но оказалось, что фишка в следующем. У театра Дэвида Коха есть контракт с профсоюзом сценических работников, к которым относятся осветители, монтировщики, бутафоры, костюмеры. А у нашей компании такого контракта нет. Но согласно нашему контракту с театром Дэвида Коха театр предоставляет нам услуги этих специалистов. В контракте театра Коха с профсоюзом сценических работников записано, что он гарантирует работу на 39 недель. А в случае отмены спектаклей театр выплачивает профсоюзам минимум $75 000 в неделю. Эти $75 000 хотели повесить на меня. Я объяснил, в нашем договоре есть пункт — форс-мажор. И у вас должен быть тоже такой же пункт в контракте с профсоюзом. И тут выяснилось, что у этого знаменитого театра форс-мажора в контракте с профсоюзом не предусмотрено. И только благодаря усилиям адвоката театра и адвокатов профсоюза удалось эту ситуацию разрешить по-человечески. Сейчас в Америке идет процесс сдачи билетов, купленных на июнь 2020-го, а продать успели 45%. А мы ждем, когда поступят в продажу билеты на март 2021 года. Но это произойдет, когда будет снят карантин в штате Нью-Йорк.

Сергей, у вас семейный бизнес. Ваши старшие дети, наверное, уже работают с вами? 

Нет. Они в бизнес не вошли. Старший сын уже чуть больше года живет в Москве. А младший сын в Калифорнии, живет недалеко от Сегестрем-арт-центра, сотрудничает с центром. Жена осталась в Нью-Йорке. А я с маленькой дочкой на карантине в Санкт-Петербурге. На фоне глобального карантина мои дети, узнав о том, что родители четвертый месяц не получают зарплату, создали краудфандинг, собирают, что называется, с миру по нитке. Их слоган «Спасем артиста — спасем индустрию». Артисты балета, особенно в Америке, остались без средств к существованию. Например,  Американский балетный театр не заключает с артистами контракта на круглый год работы, только на 36 недель. Для театра к 80-летию хуже подарка придумать нельзя было. Но больше всего меня огорчает тенденция последних лет, как будто театр решил «обойдемся без русских». Когда я работал с Американским балетным театром, в нем танцевали Диана Вишнева, Полина Семионова, Наташа Осипова, Маша Кочеткова, Ваня Васильев. Балетмейстером-репетитором работает Ирина Александровна Колпакова. В истории балета был период, который называли латиноамериканским, когда там танцевал Хулио Бокка. И был «русский» период, когда танцевали много русских артистов. Я думаю, что ставка, сделанная в последние годы руководством театра на своих, на американцев, не сыграла, а только ослабила труппу. Но это мое личное мнение. Артистов уровня Вишневой и Семионовой у них сейчас нет.

Может быть, после карантина, чтобы вернуть публику, опять позовут русских? Тем более резидент-хореограф балета — Алексей Ратманский, бывший худрук балета Большого. 

Это покажет время. Но вы говорите русские, а кто? Назовите мне сегодня пять русских артистов балета, которые могут быть интересными для американского зрителя.

Я бы назвал ситуацию в русском балете переходным периодом, периодом ожидания, когда мы ждем, оправдает ли, например, молодежь Мариинского театра наши надежды. А с другой стороны, есть ощущение упущенного момента, когда можно было создать международную карьеру молодым звездам, например, Большого, но ни у них самих, ни у театра не было сильного желания. Но такая ситуация сложилась во всем балетном мире.

Пандемия совпала с глобальной сменой руководства европейских и американских театров. В Парижскую оперу приходит интендант Канадской оперы в Торонто. Директором Ла Скала стал Доминик Майер из Венской оперы. Новым исполнительным директором чикагского театра «Аудиториум» стал Рич Риган, до этого работавший директором чикагской Лирик оперы. Его первым проектом на новой должности были  унаследованные от прежнего руководства гастроли Большого театра в Чикаго. В Сегерстрем-арт-центр пришел новый президент, и гастроли балетной труппы Ла Скала должны были стать кульминацией сезона, а тут пандемия. И все сейчас решают вопрос: что делать, чтобы выжить и вернуть своего зрителя.