Сумрак в голове: как возникает ОКР и почему навязчивые мысли разрушают жизнь
Когда ОКР страдает родитель, ребенок может вырасти, подавляя сильный гнев и обиду за то, что не мог жить нормально, вынужденный тратить время на нелепые и отнимающие время ритуалы. Дотти, которая постоянно мылась из-за страха, что с глазами ее сына что-нибудь произойдет, когда тот подрос, рассказала ему, что страдает от заболевания под название ОКР и поэтому порой ведет себя странно и не может остановиться. Но сын очень сильно ее расстроил, когда уехал в колледж со словами: «Мама, ты меня достала». Будучи матерью-одиночкой, она сделала все, что могла, чтобы компенсировать сыну испорченное детство. «Я думала, что я хорошая мать, но пару лет назад он сказал мне, что считает, что хуже меня матери и быть не может. Меня как будто ножом пырнули. Ничего ужаснее этого мне никто и никогда не говорил. Неважно, понимает ли сын, что происходит, или нет. Я сделала все, что могла».
История Карен, компульсивной накопительницы, выступает доказательством того, что в развитии ОКР играют важную роль окружающая среда и генетика. Отец Карен требовал совершенства от всех членов семьи, хотя сам был далек от идеала. Без сомнения, у него было классическое ОКР — обсессии, связанные с перепроверками и заражением, и постоянные навязчивые идеи о том, что ничего нельзя выбрасывать. Карен буквально «научилась» у отца ОКР. Он показывал ей, как проверять ручки на плите, и рассказывал о том, как опасны бактерии и вирусы. Она вспоминает: «Хирурги так не готовятся к операции, как мой отец к тому, чтобы вытащить занозу. У нас был целый порядок действий, чтобы не допустить заражения». Если у Карен не получалось выполнить приказ отца, он багровел от ярости, и она понимала, что ее побьют. Отчаянно желая любви и принятия, Карен нашла способы их получить. Отец настаивал, чтобы семья покупала только подержанные вещи, обычно на церковных распродажах, и брал Карен с собой на городскую свалку, где подбирал что-нибудь, что можно было починить или как-нибудь еще использовать. Карен начала приносить домой то, что находила в урнах на улице, и за это отец ее всегда хвалил. Карен говорит: «Когда я повзрослела, эти идеи и ценности из моего детства внезапно вернулись и чуть не разрушили мою жизнь».
Большую часть времени Карен компенсировала недостаток любви дома тем, что была хорошей девочкой, получала одни пятерки и подчинялась нелепым требованиям отца. Но ему всегда было мало. Однажды Карен не выдержала и взорвалась, разговаривая с мамой: «Я его ненавижу!» Уверенная, что отец слышал ее слова, Карен в тот день боялась вернуться домой из школы к очередной взбучке. Когда она наконец-то вошла в дом, то нашла отца мертвым на полу кухни. У него случился сердечный приступ. Карен говорит: «Мне было 15 лет. Я была уверена, что убила отца. Так же, как если бы выстрелила ему в грудь». С того момента она еще сильнее стала стремиться к совершенству, уверенная, что отец каким-то образом об этом узнает и их отношения постфактум исправятся. Но дорога к совершенству дорого ей обошлась. У нее началась анорексия и пищевые компульсии, которые привели к тому, что в день выпуска из школы, когда ее должны были чествовать за лучшие оценки в классе, Карен оказалась в психиатрической клинике.
Дети часто быстро реагируют на терапию. Одиннадцатилетняя девочка без диагностированных ментальных расстройств начала страдать от обсессий и компульсий после того, как ее семья переехала в южную часть Калифорнии и пережила землетрясение. Ее преследовали навязчивые мысли о том, что родители пострадают или что они окажутся разделены. (В ее страхах была некоторая логичность, так как семья жила недалеко от эпицентра катастрофы и их дом пострадал.) Девочка стала плохо спать и страдать от компульсивного поведения. До того она, как и всякий ребенок, порой устраивала бардак, а теперь стала раскладывать вещи по линеечке. Каждый раз перед сном она в течение тридцати минут писала на доске: «С мамой и папой ничего не случится». Еще девочка каждый вечер приносила к себе в комнату стакан воды, убежденная, что это убережет ее маму, папу и кролика от беды. Поскольку отец девочки был психиатром, то сразу понял, что у ребенка проблемы, и семья обратилась за профессиональной помощью через пять недель после того, как появились симптомы. Терапевт сообщил девочке, что у нее начинается заболевание под названием ОКР, объяснил, что оно собой представляет и как проявляется. Также маленькую пациентку предупредили, что она не должна поддаваться навязчивым мыслям, иначе ей станет только хуже. После трех месяцев лечения симптомы сошли на нет. Родители, не обладающие знанием о душевных расстройствах, продолжили бы игнорировать обсессивно-компульсивные проявления, предполагая, что этот период пройдет сам собой. В итоге ОКР могло развиться до такой степени, что однажды семья погрузилась бы в настоящий хаос.
Общая болезнь
Часто члены семьи больного ОКР принимают его странности до абсурдной степени. Муж Карен, например, позволял мусору скапливаться в их доме до тех пор, пока в нем не стало тяжело передвигаться. Они долгие годы никого не звали в гости. И все же супруг терпел ее поведение. Был ли он сам болен? Доктор Хэнд считает, что да. «Только люди, имеющие собственные психологические проблемы, — утверждает он, — позволили бы подобной абсурдной ситуации выйти из-под контроля». Доктор Хэнд упомянул случай с супружеской парой, которая переезжала шесть или семь раз, уверенная, что в новом доме все будет иначе. Но проходило не так уж много времени, а очередное жилище наполнялось хламом.
Хэнд настаивает на том, чтобы близкие пациента участвовали в диагностике, но позволяет им самим выбирать степень вовлеченности в терапию. Человек с ОКР может очень искусно скрывать любые другие имеющиеся у него проблемы (например, в личных отношениях) и сопротивляться терапевтическому вмешательству. «Пациенты боятся, — заявляет доктор Хэнд. — У них развивается выученная беспомощность. Да, у этих людей есть проблемы. И они неразрешимы, считают их партнеры. Если у пациента стабильные отношения, то чаще всего в них присутствуют трудности все то время, что больной страдает от симптомов ОКР. У обоих партнеров нет надежды на то, что реальное улучшение возможно. И одновременно с этим они очень боятся испортить то, что есть. Поэтому предпочитают не решать проблемы и продолжать жить так же, как раньше».
То, что Хэнд называет отношенческой бомбой, зачастую действительно происходит в семьях. Под этим термином подразумевается, что человек с ОКР вынашивает подавленную агрессию в течение долгого периода времени и в критические или неподходящие моменты использует свое расстройство для нападок на супруга за какой-либо реальный или предполагаемый промах в отношениях. Это может привести к внезапной вспышке очень интенсивного компульсивного поведения, которая повлечет за собой хаос, нарушения в ритме жизни других членов семьи, общий стресс и обострение ситуации.
Хэнд поделился со мной несколькими историями из своей практики в Гамбурге, в Германии. Одна женщина, живущая с дочерью и зятем, постоянно ворчала, что в доме недостаточно чисто. В конце концов у дочери развилась защитная реакция. Меняя постельное белье, она часами разглаживала простыни и все больше игнорировала другие помещения. Когда мать попыталась отучить дочь от такой привычки, они поругались. В итоге мать стала угрожать, что у нее произойдет сердечный приступ. На самом деле, установил Хэнд, это была решающая битва в давней войне за власть. Мать настаивала на том, что дочь должна лучше смотреть за домом, — и это привело к парадоксальной ситуации, когда дочь стала использовать компульсии, чтобы добиться преимущества в их борьбе.
Другая женщина была одержима идеей, что двадцать лет назад муж ей изменил. Когда она напрямую обвинила его и обозвала грязной свиньей, супруг все отрицал. В итоге ревность перешла грань клинически адекватной и привела к госпитализации. Вернувшись домой, эта женщина начала страдать от сильнейшей компульсии, связанной с уборкой. В конце концов восемьдесят процентов их с мужем дома стали непригодны для жизни, потому что за шестнадцать часов больная успевала привести к «достаточно чистому» виду лишь двадцать процентов площади. Когда муж приходил с работы, она требовала, чтобы он сразу же раздевался, — тогда она сама мыла его и дезинфицировала с головы до ног. Объясняла она свое поведение тем, что давняя интрижка сделала мужа грязным, — и пусть вычистить его от внутренней грязи невозможно, от внешней она сможет. Это давало женщине чувство контроля.
Во время терапии выяснилось, что куда больше, чем подозрения в измене, пациентку беспокоил тот факт, что их шестилетняя дочь, ее любимица, продолжала открыто проявлять привязанность к «гулящему» отцу. Постепенно женщине стало лучше, она перестала компульсивно убираться, но заявила при этом, что прекратила выполнять свои нелепые ритуалы только потому, что у нее в коленях развился артрит (этот диагноз так и не был подтвержден). Она даже убедила мужа ходить вместе с ней на занятия танцами, сказав, что при артрите ей это будет полезно.
В другом случае муж испытывал непреодолимую потребность повторять одни и те же простые предложения в течение нескольких часов. Делал он это в присутствии жены, которая должна была подтвердить, что он произнес каждое слово правильно и с нужной интонацией. Когда жена пыталась увильнуть от этого, муж просто запирал двери. В конце концов он стал запирать ее в ванной, а сам вставал под дверью и повторял предложения. Надеясь на то, что так он быстрее оставит ее в покое, жена время от времени кричала из-за двери: «Хорошо!» или «Правильно!». Это злило его еще больше: муж был уверен, что жена ему лжет. Однажды ей удалось сбежать из дома, сесть в машину и выехать со двора. В этот момент муж выбежал из дома, кинулся ей под колеса и заставил остановиться. Он победил.
Во время лечения доктор Хэнд говорит пациентам, что они должны осознать преимущества и проблемы, которые им дает ОКР. Если они лечатся не потому, что сами хотят этого, а потому, что их кто-то заставил, терапия, с его точки зрения, будет бессмысленной. И по его мнению, врач и пациент должны вместе работать над развитием терапевтических поведенческих стратегий. Например, домохозяйка, которая сводит счеты с мужем, прибегая к компульсивной уборке, должна понять, как изменить структуру взаимоотношений с ним, чтобы добиваться той же цели, не поддаваясь ОКР. Эту технику можно считать более широким применением переосмысления: не только мозг заставляет пациента страдать от симптомов ОКР, но и ОКР используется как механизм манипуляции в отношении окружающих. Это вторичная выгода расстройства, и переосмысление может стать первым шагом на пути осознания того, что происходит на самом деле. Осознав, какую роль ОКР может играть в вашей эмоциональной жизни, вы будете способны осуществить здоровые изменения, которые снизят вашу склонность прибегать к симптомам ОКР для самозащиты.