При изучении российской статистики последних лет становится заметно: чем тщательнее работает судебный контроль, тем чаще судьи отказывают следователям в ходатайствах об избрании взятия под стражу как меры пресечения. И это, в свою очередь, постепенно снижает не только поток самих ходатайств, но и количество материалов об избрании стражи в целом. Видна устойчивая тенденция — следствие адаптируется к более внимательному подходу судов и реже направляет в суд заведомо слабые материалы.
Почти без перемен
Итоги первой половины 2025 года по Москве показывают, что материалов по заключению под стражу стало чуть меньше — ежемесячно их в среднем 705 против 716 в 2024 году. Но и отказывать в избрании этой меры стали также чуть реже — в 9,54% случаев против 10,9% в 2024-м. Парадоксально, что это происходит как раз после принятия поправок в УК о запрете избрания стражи обвиняемым в общеуголовном мошенничестве (статья159 УК РФ) по целому ряду оснований.
Статистика сурова: за январь — сентябрь 2025 года в районные суды Москвы поступило 1373 ходатайства о заключении под стражу обвиняемых по статье 159 УК. Из них только в 165 случаях (12%) следствие получило отказ. То есть тренд отправки предпринимателей в СИЗО практически не меняется.
Но есть и перемены к лучшему. Доля мер пресечения в виде взятия под стражу среди поступивших в суд материалов с 2020 по 2024 год уменьшилась с 90,25 до 87,46%. По Москве этот показатель снизился с 89,36% в 2020 году до 85,36% по итогам первого полугодия 2025-го. А, например, в таком развитом с точки зрения предпринимательской активности регионе, как Татарстан, доля заключения под стражу сохраняется на уровне около 85% на протяжении последних четырех лет.
Во многом это происходит потому, что, начиная с 2021 года, все чаще используется такая мера ограничения свободы, как запрет определенных действий: ее доля в целом по России увеличилась с 1,97 до 4,52%, а по Москве — с 1,99 до 4,03% по итогам первого полугодия 2025 года. А вот в Татарстане роста нет, и показатель остается в пределах 3%. Одновременно там сохраняется высокая по российским меркам доля применения домашнего ареста — от 10 до 12%, тогда как по стране в целом этот уровень близок к 8%. К слову, Москва также демонстрирует рост: доля домашнего ареста по итогам первого полугодия 2025 года продолжает расти и составляет уже 10,5% — наблюдается устойчивый рост с 2022 года, когда показатель составлял 8,5%.
Денежный стимул
Однако на этом фоне настораживает редкое применение судом залога как меры пресечения. Предварительные итоги первого полугодия 2025-го показывают, что он стал рудиментом уголовного процесса. В Татарстане он не применяется уже на протяжении трех с половиной лет, а в Москве, которая обычно обеспечивала треть показателей по стране, в этом году показатель обрушился до ничтожно малого значения — применялся всего в четырех случаях против 23 в 2024-м.
Практика уголовного процесса показывает, что нужна реформа залога в качестве меры пресечения. Об этом говорят не только адвокаты и правозащитники, но и Минюст и Верховный суд. Однако предложенный правоприменителями законопроект в нынешней редакции не имеет практических перспектив, как и предыдущие законопроекты, потому что они не несут в себе экономической выгоды ни для участников процесса, ни для бюджета.
Изменить эту негативную тенденцию могут деньги. Мы видим, что правоохранительные службы по итогам года стали рапортовать о суммах, пополнивших бюджет в результате борьбы с правонарушениями. Именно интересы бюджета мотивируют развивать в последнее время институт конфискации имущества. Высокая потребность государства в деньгах может стимулировать и реформу залога, надо только обосновать полезность данной меры.
Зарубежный опыт показывает, что в таких странах, как США, Великобритания, Канада и Австралия, у состоятельных граждан всегда есть возможность внести залог и выйти на свободу на время расследования экономического уголовного дела. Это позволяет сохранить их бизнес, а значит, и рабочие места, в чем очевидно заинтересовано государство.
C моей точки зрения, было бы правильно по всем предпринимательским преступлениям — их полный перечень содержится в части 1.1 статьи 108 УПК РФ и среди них есть и статья 159 УК РФ в полном ее составе — ввести императивное правило запрета избрания стражи как меры пресечения, если обвиняемый внес в качестве залога сумму, равную размеру ущерба в предъявленном ему обвинении. Данный залог может быть в последующем использован для возмещения вреда потерпевшему — сейчас такого права нет.
Денежные средства будут вноситься в бюджет и на это время проценты на депозитный счет начисляться не будут. Обвиняемый не понесет каких-то дополнительных убытков, поскольку и сейчас при аресте средств на банковском счете (даже на вкладе) банк перестает начислять проценты.
При этом наличие такого залога должно исключать возможность наложения ареста на имущество обвиняемого в обеспечение гражданского иска — он уже обеспечен залогом, а также установление обвиняемому строгих ограничений свободы, таких как запрет покидать жилище, посещать массовые мероприятия и использовать средства связи и интернет.
Подобная реформа отдаст в распоряжение бюджета безвозмездные денежные средства, во внесении которых будут заинтересованы все участники уголовного процесса. В каком-то смысле это будет судебный KPI. Он обеспечит выполнение требований потерпевших и тем самым снизит давление на обвиняемых. Кроме того, обе стороны будут больше заинтересованы в том, чтобы расследование завершилось как можно скорее. Бизнес при этом сможет продолжать работать, не останавливая предпринимательскую деятельность из-за изоляции собственников или руководителей. И наконец, в СИЗО станет заметно меньше предпринимателей.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора