Иск для размышления: сможет ли ЦБ помешать конфискации российских резервов

Обращаясь в суд с иском на сумму 18,2 трлн рублей, Банк России подчеркнул, что его претензии связаны не только с убытками от блокировки средств, но и с обсуждаемыми в ЕС механизмами использования российских суверенных резервов. 

Варианты финансирования нужд Украины на 2026-2027 годы были обнародованы Комиссией ЕС в начале декабря. Среди них — репарационный кредит (Reparations Loan) Украине на сумму до €210 млрд из средств российского ЦБ. Но как это обосновано? И здесь все внимание к деталям: средства предлагается заимствовать не у самого Банка России, а у финансовых институтов ЕС, которые получали доходы от активов ЦБ, но удерживали их и не перечисляли владельцу. Предполагается, что в обмен на заимствованные средства Евросоюз выпустит облигации, которые погасит после выплаты кредита Украиной, а Украина, в свою очередь — после выплаты Россией репараций. Если вам кажется, что это и есть изъятие суверенных активов, то вы просто невнимательно читали проект регламента и пояснительную записку к нему, ведь в нем Комиссия ЕС повторяет обратное минимум девять раз — что активами Банка России являются права требования к финансовым институтам, а не сами средства.

Совет ЕС уже предпринял шаги по реализации мер из пакета предложений Комиссии. Саму схему репарационного кредита планируется рассмотреть 18-19 декабря, но другой регламент (Регламент (ЕС) 2025/2600), запрещающий передачу ЦБ замороженных средств на неопределенный срок, был принят уже 12 декабря.

Две стороны замороженной медали

Важно понимать, что иск ЦБ к Euroclear и инициатива репарационного кредита ЕС — это разные истории с точки зрения права, но обе связаны с замороженными российскими активами. 

Подробности иска ЦБ официально не обнародованы. Однако можно предположить, что речь идет о частно-правовом споре, пусть и в объеме ВВП Венгрии — Банк России как клиент требует от депозитария исполнения своих обязательств по распоряжению активами и выплате доходов. 

В свою очередь, репарационный кредит — это международно-правовая и политическая проблема: речь идет о решении ЕС использовать суверенные активы в интересах третьей стороны. Основные риски обсуждаются на уровне государств и международного права: нарушение принципа государственного иммунитета в отношении суверенных резервов, возможное противоречие нормам инвестиционного права, а также прецедент подрыва доверия к инвестиционному климату в ЕС. 

Тем не менее на практике иск к Euroclear — это своего рода предупредительный выстрел, который, несомненно, был услышан в Брюсселе. Вопрос состоит в том, как именно он способен повлиять на европейскую дискуссию.

Что иск говорит Бельгии

Иск ЦБ подтверждает опасения Бельгии, что именно она станет первой и основной мишенью мер правовой защиты со стороны России. 

Во-первых, даже с учетом потенциальных сложностей исполнения решения российского суда в других юрисдикциях сама угроза убытков, включая судебные издержки по искам со стороны России, очевидна. Поэтому уже после подачи иска ЦБ продолжилась дискуссия о предоставлении Бельгии гарантий со стороны ЕС, и Еврокомиссия заявила о готовности удовлетворить требования Бельгии. 

Во-вторых, иск сулит новый виток правовой дискуссии об иммунитете суверенных активов, которая может затронуть как Бельгию, так и отдельные аспекты репарационного кредита. Напомним, что текущая позиция Еврокомиссии состоит в том, что доходы от российских активов, которые были накоплены на счетах европейских финансовых институтов, не являются собственностью ЦБ и не покрываются иммунитетом. Так, в Регламенте Совета (ЕС) 2025/2600 от 12 декабря 2025 года подчеркивается, что запрет на передачу активов ЦБ является временным, обратимым и периодически пересматривается, в то время как полученные в результате запрета доходы иммунитетом не защищены. В свою очередь, Банк России неоднократно демонстрировал несогласие с этой позицией и заявлял о нарушении иммунитета действиями ЕС. 

Помимо финансовых убытков, неизбежен репутационный ущерб для Бельгии на фоне крупного судебного спора, поднимающего вопросы о нарушении иммунитета суверенных активов, поскольку ставится вопрос о надежности и правовой определенности и конкретной юрисдикции, и правового режима ЕС в целом. 

Кроме того, вряд ли арсенал ответных мер ЦБ ограничится одним иском. Уже появились предположения о возможной подаче иска против самого государства Бельгия на основании инвестиционного соглашения между Бельгией, Люксембургом и Россией (ДИД).

Стресс-тест защитных механизмов ЕС

Комиссия ЕС заранее учитывала, что ограничительные меры влекут за собой судебные риски, и сделала заготовки: как регламент, запрещающий перевод средств в пользу ЦБ, так и проект репарационного кредита предусматривают широкий круг защитных механизмов, позволяющих ЕС не признавать и не исполнять решения по спорам, связанным с ограничительными мерами. 

Иск ЦБ к Euroclear, в свою очередь, показывает ЕС, что теоретические угрозы становятся реальностью: разработанные защитные механизмы пройдут проверку боем и, вероятно, будут дальше укрепляться.

Основной механизм компенсации, который ЕС разработал для репарационного кредита на случай удовлетворения исков в третьих странах и приведения их в исполнение — это «механизм справедливого распределения и солидарности» (Fair sharing and solidarity). Убытки возвращаются государству-члену ЕС из гарантийного фонда, Евросоюз пропорционально уменьшает свои обязанности по долговым ценным бумагам, а финансовые институты — права требования перед ЦБ.

Хотя Еврокомиссия прямо подчеркивает, что долговой инструмент ЕС должен полностью защитить финансовое положение соответствующего финансового учреждения и позволить ему выполнить все контрактные обязательства, связанные с активами и резервами ЦБ, в проекте регламента защитная логика в первую очередь заточена под международно-правовые споры, где под прицелом оказывается государство, а не сам депозитарий.

Иск ЦБ к Euroclear может сместить акценты, и страны ЕС, вероятно, захотят прописать «частноправовой сценарий» более конкретно: что делать, если давление пойдет через иски к инфраструктуре, аресты активов и попытки взыскания в третьих юрисдикциях. В частности, может понадобиться ясная процедура, как депозитарий и ЕС должны действовать с долговыми инструментами и ликвидностью до того, как поступят репарации.

Тем более, что сама конструкция уже содержит внутреннюю подсказку: экономически погашение привязано к репарациям и возврату кредита Украиной, но формально срок инструмента предлагается указывать как «один день» (он будет продлеваться по мере необходимости). В результате получается классическое «верну завтра», просто это завтра наступит сразу после «когда-нибудь». 

Помимо этого, у Euroclear уже сейчас есть механизмы защиты. Например, статья 11a Регламента 833/2014 предусматривает, что если российские лица ведут споры, возникшие из-за санкций в третьих странах, то пострадавшая европейская сторона вправе обратиться в суд государства-члена ЕС и взыскать с инициаторов таких исков убытки, если у них нет доступа к эффективной защите в этой «третьей» юрисдикции. Проще говоря, ЕС стремится удостовериться, что санкции не превращаются в источник ответственности для тех, кто их соблюдает. Иск ЦБ к Euroclear — это кейс, который способен проверить, как эти нормы работают в реальности, на уровне конкретного дела, конкретного ответчика и конкретных сумм убытков

Риски становятся осязаемыми, и это может повлиять на ход обсуждения лидерами стран ЕС репарационного кредита на встрече 18 декабря. Для кого-то иск ЦБ станет подтверждением, что опасения были не напрасны и Россия готова занять активную позицию по защите своих суверенных активов. Для других это может стать поводом переоценить механизмы защиты и перестраховки, не изменяя своего политического решения.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора