Ля ты крыса: почему сплетни и слухи с нами надолго и это нормально

Социальный груминг

Крысятничество и всевозможные мемы о нем с точки зрения социальной психологии и антропологии — это естественное явление с важными для группы людей функциями, вредными, как яд, но полезными в микродозах, как лекарство, считает практический психолог и корпоративный бизнес-психолог Алена Сафронова. «Феномен сплетен очень давний, потому что в него входит очень важная, нужная всем людям часть — рассказывание историй, — утверждает психотерапевт, блогер, автор Telegram-канала «Кукуха–Land» Николай Пашков. — И это одна из часто встречаемых, очень софтовых и лайтовых форм рассказывания историй. Это очень-очень важный феномен в нашей повседневности».

Выражение «перемывать косточки» — идеальная метафора феномена, считает Ольга Самосват, клинический психолог, когнитивно-поведенческий терапевт, кандидат психологических наук. «Как обезьяны, перебирая шерсть сородича, ищут и удаляют паразитов, очищая и оздоравливая его, так и мы, «перебирая» поступки и характеры других людей, «очищаем» и укрепляем наши социальные связи». Этот процесс называется «социальный груминг», говорит специалист: «Поскольку у людей нет такой густой шерсти, а группы стали значительно больше (десятки и сотни человек вместо 20–30 у приматов), нам потребовался более эффективный инструмент. Таким инструментом и стала речь, а конкретнее — сплетни». Так, напоминает Самосват, профессор Робин Данбар из Оксфордского университета прямо связывает возникновение языка с потребностью в социальном груминге. Он утверждает, что язык эволюционировал, чтобы позволить нам эффективно «грумировать» сразу нескольких сородичей, укрепляя альянсы и обмениваясь социальной информацией.

Не осудим, но обсудим

Интриги и сплетни могут объединять, так как у людей появляется ощущение общности из-за преимущества перед социумом: они знают какой-то секретик, а другие — нет. «Как будто бы есть идея, что сплетни — это особый вид истории, — продолжает свою мысль Николай Пашков. — Двое и более человек, немного втайне и скрывая от кого-то другого, имеют инсайдерскую информацию о жизни или обстоятельствах, событиях в жизни какого-нибудь важного человека. У того, вокруг которого заводятся сплетни, должна быть значимость сильно больше, чем у каждого из сплетников. Это справедливо и по отношению к какой-нибудь знаменитости, и к условной Катьке, по поводу которой сплетничают подружки, — Катька должна содержать какой-нибудь дополнительный буст». Люди, которые сплетничают, должны жить жизнь сильно проще или менее значимую и наполненную обстоятельствами, чем те, о ком сплетничают, считает психотерапевт. О знаменитостях постоянно ходят слухи и сплетни. «В случае с условной Катькой она должна сделать что-то такое экстраординарное, например что-то эдакое купить или продать, сломать или носить какую-то особенную одежду — вести себя таким образом, который недоступен или не характерен для сплетников, вызывает у них очень яркие переживания», — добавляет Пашков.

По мнению Алены Сафроновой, информация о другом — крайне важный инструмент, поэтому стремление знать о ком-то как можно больше очень понятно. «Сейчас человеку не так остро необходим социум, он может выжить в одиночку; таким образом, сплетничество выступает эдаким атавизмом, висящим в бессознательном. Обсуждение кого-то в этом контексте можно расценивать как попытку рассчитать, что от человека ожидать. С другой стороны, обсуждение (даже совсем без осуждения) поступков кого бы то ни было помогает оставаться в этой реальности, получать условное понимание нормы и морально-ценностных ориентиров социума, в котором ты живешь. То, что Марья Васильевна носит огромные шляпы с полями, на работе обязательно привлечет внимание коллег, те обязательно это обсудят исходя из того, что такой головной убор смотрится вычурно и не к месту. Услышать схожее со своим мнение сближает и укрепляет ощущение собственной «нормальности», — отмечает Сафронова.

Сплетни помогают обмену социальной информацией и формированию карты сообщества, считает Ольга Самосват. «Это просто обмен информацией о том, кто есть кто и что есть что в группе. Кому можно доверять? Кто нарушил нормы? Кто вносит наибольший вклад? Это помогает нам ориентироваться в сложной социальной структуре, не участвуя лично в каждой ситуации», — говорит она. Так, профессор Николас Эмлер провел серию исследований, показывающих, что подавляющая часть сплетен (около 80–90%) носит нейтральный или просто информационный характер. «Мы буквально создаем и обновляем мысленную «карту» нашего социального мира», — добавляет Самосват.

Часто за сплетнями стоит страх оказаться в стороне, подчеркивает логотерапевт, смысло-центрированный психолог и член Профессиональной психотерапевтической лиги Александра Терещенко: «Если не уверен в своем месте среди других, то проще заполнить эту пустоту разговорами о других. Но это же и шанс — заметить, что за болтовней прячется множество вопросов на подумать: А что я хочу сказать о себе миру? Какой я рядом с другим? Какой я в сравнении с другим? Почему я не могу признаться, чего мне не хватает? Нужно просто этот шанс схватить, а еще лучше — преобразовать в вопрос: «Что я вообще могу дать этому миру, людям вокруг, исходя из того, кто я такой на самом деле?»

Получается, что сплетни, если не рассматривать их в этическом смысле, способны не только сближать людей и вызывать чувство общности, но и в какой-то мере регулировать социум, проявлять «правила игры», быть неким ориентиром, отмечают эксперты. И это как будто положительные стороны крысятничества. 

«Клей» для коммуникации

Психологи предлагают не оценивать феномен сплетен как абсолютно плохой или хороший, а просто признать его наличие. «Он просто существует, и существует очень давно, — категоричен психотерапевт Николай Пашков. — Для многих людей это большое благо и большое удовольствие. Вы наверняка слышали про «крысиные чатики». По классике жанра это женские чатики, в них объединяются и кого-то или что-то очень активно или очень старательно обмусоливают, переваривают, а иногда даже выслеживают или читают все посты, смотрят видео и прочее про каких-то людей. А еще привносят новые данные. И этот факт многих людей объединяет. Бывают «крысиные пары» — два человека, по классике жанра это мужчина и женщина, но не обязательно, потому что это могут быть не романтические, а, например, дружеские союзы. Они объединяются или дружат, потому что очень любят истории про разных людей (не обязательно сплетни в плохом смысле). И сказать, что сплетни — это плохо, в данном контексте не поворачивается язык».

Ольга Самосват рассказывает, что когда два человека разделяют информацию о третьем, это создает между ними мгновенное чувство доверия и близости: «Они как бы говорят друг другу: «Я тебе доверяю эту социально важную информацию, значит, ты свой». Сплетни действуют как «клей» для социальных групп».

«Удивительно, как на самом деле много в нас поднимают сплетни. И некоторые задаются вопросами: что делать? Не сплетничать? Или сплетничать, но не всерьез? Добавляется этическая оценка себя: хороший я человек или не очень? Стоит принять, что с вами все в порядке, вы не плохой, если участвуете в сплетне, вы — живой человек, который иногда злится, боится, завидует или стремится не быть одиноким», — разъясняет логотерапевт Александра Терещенко.

Но иногда бывает, что сплетни становятся болезненным пристрастием. Когда настолько сильно хочется изучать, исследовать, наблюдать и копаться в жизни другого, что человек забывает о своей собственной. Он ее пропускает, как будто вылетает из своей реальности, погружаясь всецело в реальность других людей. «Когда это мешает мне жить мою нормальную жизнь, только здесь и только тогда начинается боль, — отмечает Николай Пашков. — Все, что до этого, — да ради бога».

Иногда сплетни — это про непрямое выражение агрессии и конкуренции, которая не может быть реализована, напоминает Ольга Самосват: это способ «атаковать» репутацию конкурента, не вступая в открытый и потенциально опасный конфликт. Это эволюционно выгодная стратегия, особенно когда физическая конфронтация нежелательна, уверена эксперт.

«Крыса» в зеркале

Далеко не всем, кто сплетничает, нравится, когда их обличают и называют сплетниками в лицо. Как относиться к тому, что ты сам «крыса»? И правда ли, что сплетни — прерогатива женщин? 

По мнению психотерапевта и блогера Николая Пашкова, сплетни — феномен вне гендера: «Несмотря на то, что исследования на эту тему велись, их все равно будет недостаточно для полной основательной подлинности. И одни исследователи говорят, что, конечно же, чаще сплетничают женщины, а другие говорят, что, как ни странно, мужчины. Из своей долгой психотерапевтической практики все больше прихожу к выводу, что сплетничают одинаково и мужчины, и женщины. Может, делают это они по-разному, форма отличается, размеры чатиков, но все же. Давайте гендер ненадолго вынесем за скобки — людям периодически очень интересно, как живут другие, как они устроены, что у них там случается, какие вычурные события и дела эти прекрасные люди делают. Мы все очень любим посплетничать, нам это нравится».

Откуда в нас мотив разводить сплетни, если само желание рассказывать и сочинять истории про других — нормально? Пашков предлагает рассмотреть несколько вариантов. Первый, когда человек делает что-то такое, что втайне хочется другим, но им нельзя и они откровенно ему завидуют. «А так как чувство зависти очень неприятное, человека проще возненавидеть, застыдить или забояться», — говорит Пашков. Второй вариант, очень близкий к первому, но отличающийся более открытым чувством или эмоцией, напрямую, а не через зависть, когда объект вызывает очень яркие, невыносимые чувства, например гнев, стыд, отвращение, ярость. «Объект сплетни как-то так живет, как мне вообще и подумать даже страшно. А есть люди, которые на это смотрят, и у них не умещается в их мировоззрение, мироздание, миропонимание. «Такого вообще не может быть!» — говорят эти люди. А так как это нарушает космос тех людей, появляются яркие чувства, — приводит пример Пашков. — Первое из них — это страх, потому что если оказывается, что есть человек, который живет жизнь, которую я считаю вообще невозможной, то, значит, мои убеждения неверны. Мой космогенезис, устройство моего мира в этой точке начинает шататься. А это очень страшно». И тогда неосознанно появляется большое желание это несоответствие уничтожить. Эта фаза называется аннигиляционная агрессия или ярость, объясняет Пашков. 

«Третий вариант в моем любимом гештальте называется проекция, когда я другому приписываю некоторое качество, которое не могу присвоить себе. Например, смелость, громкость, открытость, вольнодумство, эротизм, возможность как-то жить по-другому. Я себе не могу это приписать и вижу в другом, начинаю относиться к нему так, как, думаю, относились бы ко мне. И если он с этим справляется, то у меня это вызывает сильные чувства», — говорит Пашков. 

Обсуждая проступки других, мы публично осуждаем поведение, которое вредит группе, добавляет Ольга Самосват. Это мощный (и дешевый) механизм социального контроля. «Страх стать объектом сплетен и быть осужденным удерживает многих от эгоистичного или антисоциального поведения, — говорит она. — Обсуждая успехи и неудачи других, мы невольно сравниваем себя с ними. Это помогает нам оценить собственное положение в группе, свои сильные и слабые стороны, и может даже мотивировать на самосовершенствование (или, наоборот, дать успокоение)».

«Если вы обнаруживаете, что вы сами — «крыса», добро пожаловать в клуб! Вы не останетесь здесь одни», — иронично подводит итог Николай Пашков.

«Я верю, что, используя суперзнания о себе, приобретенные в ходе рефлексии под названием «Зачем мне это?», мы можем подарить миру намного больше, чем просто мнение о ком-либо другом», — делится логотерапевт Александра Терещенко.

Срочно на крыссовет

«Закрытые группы, где обсуждают чужие повышения, жалуются на руководителей, шутят про начальство и выдыхают после встреч, есть абсолютно в каждой компании, — утверждает профориентолог и карьерный консультант Елена Николаева. — Я рекомендую относиться к ним спокойно, потому что «крысиный чат» — это не про сотрудников, а про корпоративную культуру». Когда у людей нет безопасного пространства для диалога, а любое «А можно обсудить?» воспринимается как угроза, тогда рождаются теневые каналы, считает эксперт. 

Если чат полон сарказма и обид — значит, по мнению Николаевой, в компании нет работающих каналов обратной связи, игнорируются проблемы и развита система наказаний. И хотя запретить такие чаты невозможно, можно снизить их токсичность: «Сделать так, чтобы это было пространство для мемов, а не боли».

Как быть руководителю, в офисе которого завелись «крысы»? Эксперты советуют не делать из этого трагедию. Настроить внутренний климат в корпоративной среде сейчас эффективно помогают психолог, специалист по корпоративной культуре и внутренним коммуникациям. При системном подходе к работе с симптомом компания становится сильнее, а крысятничество само собой отпадает.

«Крысиные чаты» бесполезно запрещать — это лишь симптом незрелой корпоративной культуры и дисконнекта во внутренней коммуникации, — считает практический психолог и корпоративный бизнес-психолог Алена Сафронова. — Продвинутый руководитель использует это в своих целях: четко вычленяет место, где в компании что-то не работает. Я как бизнес-психолог советую каждому руководителю: не можешь предотвратить — возглавь!» Сафронова рекомендует посмотреть на функции крысятничества и взять их на вооружение:

• Обмен информацией. У кого есть информация, у того — власть и принятие решений. Даже если она не подтверждена в официальных источниках. В условиях неопределенности это попытка группы с неформальным лидером снизить тревогу и восстановить контроль. 

Совет руководителю: информируйте сотрудников обо всех изменениях, даже если «все и так понятно». Не скупитесь на обратную связь, идите на опережение сплетен. Информационный вакуум дает тревогу и поле для спекуляций.

• Сплочение группы. Общие мемы, направленные на руководство, — это социальный «клей», быстрый способ формирования групповой идентичности. Это как курилка, только в цифровой среде. 

Совет руководителю: создайте легальный «мемасичный» чат, поощряйте юмор. Смех помогает справляться с ежедневным напряжением на работе. А еще такой чат поможет поближе познакомиться с коллегами и найти «своих». Возможность шутить на злобу дня — это ощущение свободы и выдоха в стрессе.

• Выход агрессии. Сплетни могут быть пассивно-агрессивной обратной связью, недовольством и протестом, которому не нашлось здорового выхода. 

Совет руководителю: создайте удобные, желательно анонимные возможности высказаться. Это могут быть опросы, сессии Q&A (вопросов и ответов), цифровые ящики для связи, собрания коллектива. Так можно сформировать доверие, снизить токсичность и спустить накопленное внутреннее напряжение.

Хорошая новость в том, что работа с корпоративной культурой и вовлеченностью, в которой есть открытость и доступность обратной связи, естественным образом действует на очищение команды от токсичности, добавляет Сафронова. «А «крысы» и «токсики» начинают бежать с корабля, — говорит эксперт. — И хотя это работа вдолгую, она помогает бизнесу устоять в неопределенности и экономических кризисах, а также направить энергию группы на совместное дело». 

Признание ошибок руководством работает лучше любой мотивации, подчеркивает карьерный консультант Елена Николаева. «Я часто говорю руководителям: «Не ищите организаторов чатов — ищите корень недоверия к вам». Потому что «крысиный чат» — это всегда зеркало компании», — резюмирует она.

Если же коллеги сплетничают о вас, постарайтесь контролировать свои действия и реакцию на происходящее, хоть это может быть и непросто. Заместитель редактора издания FastCompany и ведущая подкаста The New Way We Work Кэтлин Дэвис дает несколько советов о том, что можно сделать, если вы оказались предметом сплетен на работе: 

• Относитесь к происходящему с юмором. Например, если вы услышали, как двое коллег обсуждают вас, дайте им понять, что вы все услышали, вставив в разговор какую-нибудь шутку. Так вы сможете пристыдить их и заставить прекратить сплетничать или, по крайней мере, вести себя более сдержанно. 
• Воспринимайте сплетни как обратную связь. Подумайте, не стоит ли вам действительно в чем-то изменить свое поведение, если оно вызывает негативную реакцию коллег. 
• Поговорите. Если есть силы, заведите неприятный разговор с распространителями сплетен. Дайте понять, что вы знаете, что они говорят о вас, и попросите их высказывать недовольство напрямую, а не за спиной. 
• Обратитесь к руководителю и попросите о помощи. Если сплетни создали вокруг вас токсичную атмосферу, жалоба как крайняя мера может быть оправдана. 

Неочевидное сплетничество

Сарафанное радио по своей сути — формализованное сплетничество о брендах, продуктах и услугах. Здесь включается тот же механизм обмена социально значимой информацией, но объектом обсуждения становится не соседка или коллега, а товар, продавец или услуга.

Собственно, сарафанное радио чаще работает лучше, чем реклама, именно потому, что в его основе лежат следующие особенности:

1. Социальный груминг и укрепление связей: поделиться лайфхаком или рекомендацией — это акт заботы о другом человеке. Мы укрепляем отношения, демонстрируя свою осведомленность и желание помочь.
2. Повышение собственного статуса: выступая в роли «эксперта» или «первооткрывателя», мы увеличиваем свой социальный капитал.
3. Нормативное поведение: мы предупреждаем «своих» об опасности, выполняя роль сторожа, защищающего стаю.
4. Доверие к «своим» vs доверие к «чужим»: реклама — это заинтересованное сообщение от самого продавца («чужака»), цель которого — получить выгоду. Рекомендация друга — это беспристрастное (как нам кажется) сообщение от «своего», который делится информацией ради нашего общего блага. Эволюционно мы запрограммированы доверять внутреннему кругу больше, чем внешним источникам.
5. Эмоциональный контекст: мы получаем рекомендацию от человека, чьи вкусы, ценности и опыт нам известны. Мы можем «примерить» его мнение на себя. Реклама же обезличена.

Сплетни — это путь поиска смысла, подытоживает логотерапевт Александра Терещенко. «Пусть и в слегка извращенной форме — даже когда мы обсуждаем других, мы на самом деле ищем ответ про себя. Это всегда про стремление не потеряться и быть замеченным, способ не оставаться одиноким в этом большом и непредсказуемом мире», — заключает она.

Сплетни, слухи и домыслы нередко становятся частью сюжетов художественных произведений и сценариев. Без них авторам трудно обойтись — эти элементы придают жизненности происходящему, усложняют повествование и добавляют красок. 10 фильмов и сериалов на тему сплетен и слухов — в подборке Forbes Young.