Денег меньше, насилия больше: как рост безработицы влияет на женщин
По данным Our World In Data, с 1980 года в большинстве стран женщин, занятых на оплачиваемых работах, постоянно становится больше. Но даже в развитых странах они не так активно вовлечены в экономические процессы, как мужчины, о чем свидетельствует, например, отчет Федерального бюро статистики труда США 2022 года.
Разница в уровне безработицы, по данным МОТ, различается от региона к региону. В развитых странах она невысока. В арабских странах и странах Северной Африки, где в том числе социальные нормы мешают женщинам иметь оплачиваемую работу, уровень безработицы среди женщин вдвое выше, чем среди мужчин. В странах Восточной Европы и Северной Америки — ниже. В свою очередь, структура «ООН-Женщины» приводит такие цифры: в Таджикистане показатели участия женщин в рабочей силе составляют 35,5% против 41,5% у мужчин, в Албании — 72,1% против 88,3%.
В России, по данным Росстата за 2019 год, 55,4% женщин старше 15 лет (и 70,6% мужчин) входили в состав рабочей силы (те, кто не входит, — это учащиеся, домохозяйки, пенсионеры и т. д.). Безработные среди них составляли 2,4% для женщин и 3,4% для мужчин.
Но все равно в целом доля работающих женщин (77% на 2019 год) во всем мире ниже, чем мужчин (91% на 2019 год). Кроме того, в ситуациях кризисов женщины всегда страдают больше за счет своей изначальной уязвимости.
Женщины в неформальном секторе
Безработицу имеет смысл делить на мужскую и женскую, потому что есть разница в положении женщин и мужчин, считает заместитель директора Центра социально-трудовых прав Юлия Островская. Во всех кризисных ситуациях женщины страдают больше, чем мужчины, чаще теряют работу и доходы.
Как указывает доклад «Женщины в переходный период» проекта MONEE (работает под эгидой ЮНИСЕФ), в постсоветских странах в 1990-е годы женщины потеряли больше рабочих мест. В России в первой половине 1990-х без работы остались 7 млн женщин и от 1 млн до 2 млн мужчин. Большую уязвимость женщин высветила и пандемия коронавируса. «Характер кризиса не важен, — говорит Островская. — Экономический он или эпидемиологический — уязвимые категории страдают всегда больше».
По словам Островской, основная проблема во всех кризисах — нестандартная занятость, подменяющая официальные трудовые отношения. Она сказывается на размере зарплат, наличии пенсии, возможности защитить свои трудовые права. Об этом говорят и в Международном валютном фонде: в странах с низким уровнем доходов на душу населения (таких, как Южный Cудан, Никарагуа, Узбекистан) женщины чаще, чем мужчины, заняты в неформальном секторе, где оплата зачастую производится в виде наличных средств без официального надзора, в результате чего женщины получают меньшую зарплату, не защищены трудовым законодательством и не обеспечены пенсией и медицинским страхованием. Именно женщины гораздо шире, чем мужчины, представлены в неформальном секторе. При первых признаках кризиса такое положение становится особенно шатким.
Правозащитница Консорциума женских НПО Софья Русова в разговоре с Forbes Woman отмечает: проблема дискриминации женщин в сфере труда и занятости глобальна и тормозит борьбу за равные права и возможности. «Нигде в мире у женщин нет равных с мужчинами возможностей на рынке труда: им труднее найти работу, нет равного режима рабочего времени для мужчин и женщин. Женщинам платят меньше, чем мужчинам, за труд равной значимости и ценности», — говорит эксперт.
Российское законодательство запрещает трудовую дискриминацию, но на практике восстановить свои права, пострадав от дискриминации по признаку пола, и привлечь виновных к ответственности бывает не так просто, говорит Русова: «Эти нормы законодательства остаются практически невостребованными, их редко используют для обращения в суд, потому что механизмы дискриминации оказываются более мощными, чем существующие возможности правовой защиты от нее».
Руководительницы и подчиненные
Политолог Екатерина Шульман считает, что в условиях кризиса рядовые работники находятся в более уязвимом положении, чем те, кто занимает руководящие должности. Можно предположить, что это снова бьет по женщинам, ведь их на руководящих должностях в среднем меньше.
Однако по данным Magnum Hunt Executive Search, количество топ-менеджеров среди женщин во время кризисов растет. Так, среди руководителей высшего звена, которых агентство трудоустроило в 2007 году, женщины составляли 30%, а в кризисные 2008-й и 2009 год — уже 37%. Этот показатель увеличился с 33% в 2018 году до 43% в 2020–2021 годы.
Возможно, в кризисных ситуациях работодатели нуждаются в компетенциях, которые чаще встречаются у женщин, — таких, как готовность заботиться о других, высокий уровень эмпатии, рассуждает Юлия Крижевич, управляющий партнер московского офиса Magnum Hunt Executive Search. Кроме того, по ее словам, для мужчин-руководителей чаще характерен прямолинейный стиль общения, а в кризисное время больше ценится гибкость и способность к сотрудничеству внутри коллектива, что скорее свойственно женщинам. «Также может быть, что женщины топ-менеджеры более адаптивны к кризисам еще и потому, что им и в обычной жизни чаще приходится менять социальные роли: например, днем успешный руководитель, лидер команды, а вечером дома мама, жена, подруга, дочь», — предполагает эксперт.
Кто в условиях растущей безработицы пострадает сильнее — рядовые сотрудники или топ-менеджеры, — сказать сложно. Все зависит от компании, ее размеров, вида деятельности, говорит директор Центра трудовых исследований НИУ ВШЭ Владимир Гимпельсон: «Если компания маленькая — то работу теряют, как правило, все — и среднее звено, и низшее. И как раз значительная часть занятости приходится на очень мелкие компании, поэтому, когда они теряют клиентов, теряют поставки, то без работы остаются все. В больших компаниях все-таки активнее действует трудовое законодательство, уволить всех в одночасье нельзя, потому что сказывается и административное давление, и возможная господдержка».
Официантки и «бюджетницы»
Пандемия COVID-19, которая ухудшила положение женщин на рынке труда, продемонстрировала еще один источник их уязвимости. Например, в США еще в марте 2020 года количество безработных представителей обоих полов было одинаковым: 4,4%. В апреле, когда можно было зафиксировать первые экономические последствия месяца пандемии и первых карантинов, безработных мужчин стало 13,6%, а женщин — 16,1%. Только за первый календарный год пандемии американские женщины потеряли на 1 млн больше рабочих мест, чем мужчины.Одна из основных причин заключалась в том, что более половины работающих в мире женщин заняты в сфере услуг, которая сильнее других пострадала от ковидных ограничений.
В России это явление имеет свои особенности: на протяжении последних 20 лет уровень женской безработицы был ниже, чем мужской, говорит Островская. Объясняется это большим бюджетным сектором, в котором преимущественно заняты женщины.
Но кризис, последовавший за пандемией коронавируса, впервые с 1990-х спровоцировал в России превышение женской безработицы над мужской. Согласно опросу ResearchMe, в России в 2020 году работу потеряла каждая пятая женщина. Доходы женщин во время пандемии снизились на 8,1%, тогда как у мужчин — всего на 5,4%, подсчитали в МОТ. В грядущем кризисе женщины снова могут оказаться более уязвимыми, прогнозирует Островская.
Болезненно ощущается уход с национального рынка глобальных компаний, которые были проводниками повестки гендерного равенства, ставили перед собой цели продвигать женщин на топовые позиции, имплементировали программы Diversity & Inclusion и были примерами для других. Многие участники рейтинга Forbes Woman лучших компаний для женской карьеры в марте объявили о завершении или приостановке работы в России.
Кроме того, для женщин все еще существуют запрещенные профессии. Это дополнительно ограничивает для них набор доступных видов оплачиваемой занятости, в том числе с надбавками за вредность.
«Наиболее пострадавшие [сферы] сложно прогнозировать четко, — считает Островская. — Многое зависит не от экономических законов, а от политических решений по поддержке».
Женщины между работой и домом
Хотя мужчины, в том числе российские, и стали больше участвовать в домашнем труде, женщины по-прежнему тратят на неоплачиваемую работу в три раза больше времени, чем мужчины (4 часа 25 минут в день против 1 часа 23 минут в 2019 году по данным МОТ). В среднем, по данным ООН, женщины в 2,6 раза чаще выполняют неоплачиваемую домашнюю работу.
Выходя на рынок труда, женщина часто вынуждена подстраиваться под семейную ситуацию: искать работу рядом с домом, менять место работы после рождения ребенка, даже менять профессию. В результате у женщин остается меньше возможностей для саморазвития и построения карьеры. Как следствие, им предлагают менее оплачиваемые должности и невыгодные трудовые контракты.
Во время пандемии на женщин еще и легла полная организация домашнего обучения и досуга для детей, то есть двойная смена фактически превратилась в тройную. Из-за этого некоторым женщинам в период пандемии пришлось уйти с работы, даже если им не грозило увольнение. Проанализировав поведение мужчин и женщин в пандемию, компания McKenzie пришла к выводу, что каждая четвертая женщина готова была уйти с работы на менее престижную и оплачиваемую, а больше всего рабочих мест потеряли женщины с малолетними детьми.
Похожая ситуация имела место в России в 1990-е годы, когда на женщин легла дополнительная домашняя нагрузка. Многие предпочли стать домохозяйками, учитывая, что ценность их оплачиваемого труда была на тот момент ниже, чем ценность труда мужчин, — из-за разрыва в зарплатах и карьерных возможностях.
Безработица видимая и скрытая
По разным данным, разрыв в зарплатах мужчин и женщин составляет от 25% до 39%. А значит, в семье, где работают и мужчина, и женщина, потеря работы первым будет ощущаться более болезненно. «Семья теряет доход, если работу теряет и женщина, но поскольку, как правило, мужчина зарабатывает больше, то при потере работы мужчиной это острее бьет по доходам домохозяйств. В любом случае потеря работы одного из членов семьи — это проблема для всей семьи», — говорит Владимир Гимпельсон.
Последствия могут быть не только экономическими. В докладе «Насилие со стороны близкого партнера: влияние трудовых возможностей мужчин и женщин» говорится, что в странах с низкими доходами уровень насилия выше. Мужская безработица ассоциируется с увеличением случаев насилия над женщинами: если безработица повышается на 1%, то насилие растет на 2,75%. Объяснить это можно стереотипами: в странах, где мужчина имеет имидж «кормильца», стресс от потери работы сильно влияет на его психоэмоциональное состояние.
При этом треть семей в России состоят только из матери и ребенка, а каждый четвертый ребенок живет за чертой бедности. Страна уже несколько лет удерживает первое место по разводам. В такой ситуации остро встает вопрос выплаты алиментов: только в прошлом году приставы занимались взысканием по 1,3 млн дел. В итоге удалось собрать 22,6 млрд рублей по долгам за девять месяцев, но статистика Росстата показывает, что в среднем каждый пятый родитель (обычно это женщина) не получает денег даже после решения суда. Для матери, в одиночку воспитывающей ребенка, потеря работы становится особенно тяжелым испытанием.
Женщины, опасающиеся увольнений, в условиях кризиса и высокой безработицы держатся даже за рабочие места с плохими условиями, — что влечет усиление злоупотреблений, например, харассмента на работе. «Идею, что насилие и харассмент — вынужденная часть работы в условиях сужения рынка труда, можно считать практически очевидной», — говорит Ирина Горшкова ответственный секретарь по гендерному равенству Конфедерации труда России. Она напоминает про Конвенцию 190 МОТ, во вступительной части которой говорится, что «насилие и домогательства … могут препятствовать лицам, особенно женщинам, вступать на рынок труда, оставаться в составе рабочей силы и профессионально развиваться».
Как подсчитал Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, уровень безработицы в России к концу 2022 года может подняться до 7%. По данным SuperJob, в среднем число вакансий с начала «спецоперации»* снизилось на 11%. «Ни один прогноз, сделанный в начале марта, не оправдался. Пока ситуация стабильно тревожная. Но значительно лучше, чем была в начале пандемии коронавируса, когда в локдаун у нас краткосрочно образовалось до 15 млн безработных в стране. Однако рынок очень быстро смог перестроиться и восстановился уже к осени 2020 года. Численность безработных сократилась до незначительных значений, хотя правительство по тем документам, что были приняты, ожидало восстановления ситуации только в 2024 году», — отметил в разговоре с Forbes Woman президент SuperJob Алексей Захаров.
Алена Владимирская, соосновательница сервисов вакансий Facancy и «Лаборатория карьеры Алены Владимирской», считает, что в ближайшие месяцы серьезных каскадов увольнений ожидать не стоит: «Во-первых, те компании, которые уходят из России, рассчитывают, что смогут вернуться. А пока оплачивают сотрудникам вынужденный простой, платят зарплаты хотя бы частично. Во-вторых, правительство, наученное предыдущим кризисом, будет помогать большим компаниям, лишь бы не увольняли людей».
Однако низкая безработица необязательно означает, что доходы населения и условия труда остались на прежнем уровне. Неполная занятость, выплата минимального тарифа, вывод сотрудников за штат, сокращение соцпакетов — все это при номинальном сдерживании уровня безработицы может вести к ухудшению ситуации на рынке труда.