Долгий путь к насилию: что такое груминг и как его распознать

Как происходит груминг

Груминг — это систематический процесс, в котором взрослый устанавливает доверительные отношения с ребенком или подростком с целью последующей сексуализированной эксплуатации. Само английское слово grooming означает «ухаживание» (отсюда его другие значения в русском языке — комплекс гигиенических и косметических процедур по уходу за внешностью домашнего животного, а также форма социального взаимодействия у диких животных, например у приматов, когда они вычесывают друг друга, чтобы укрепить связи внутри стаи или группы). 

По словам клинического психолога Екатерины Семешиной, весь процесс можно разделить на шесть стадий — каждая длится «от нескольких недель до нескольких лет»:

1. Установление контакта: грумер проявляет интерес и внимание к ребенку, делает ему комплименты и постепенно убеждает в том, что понимает его как никто другой. Это вызывает у жертвы чувство собственной значимости и эмоциональное возбуждение.
2. Постепенное внедрение: грумер становится частью жизни ребенка — дарит подарки, помогает решать проблемы, поддерживает, когда родителей или других значимых взрослых нет рядом. У ребенка формируется вера в то, что грумеру можно доверять. 
3. Эмоциональная привязка: грумер создает иллюзию дружбы или влюбленности в зависимости от возраста ребенка. Он может говорить, что ему грустно без него или нее, и что они предназначены друг для друга. У ребенка или подростка появляется страх потерять контакт с грумером.
4. Нормализация нарушения границ: грумер начинает вводить в общение неуместные личные и сексуальные темы, двусмысленные шутки и комплименты. Ребенок может не осознавать, что это ненормально, особенно в период подросткового бунтарства. К тому же грумер убеждает жертву, что ребенок «уже взрослый» и что «это их секрет», создавая ауру таинственности.
5. Подготовка к действиям: грумер начинает обмениваться с жертвой интимными сообщениями, фотографиями и видео. Он давит на жертву, утверждая, что больше никто эти сообщения не увидит и что это «любовь до гроба». В этот момент у ребенка возникают стыд и вина, а также ощущение запутанности — он не знает, как правильно вести себя.
6. Переход к действиям: жертва уже эмоционально привязана и находится в абьюзивном цикле. Она чувствует тревогу, вину и стыд, но также благодаря грумеру может испытывать облегчение, — чем тот и пользуется.

Американские ученые Джорджия Уинтерс, Элизабет Джеглик и Леа Кэйлор предлагают похожую модель, которая описывает пять этапов:

1. Выбор жертвы: грумер выбирает несовершеннолетнего, который уязвим либо по причинам, связанным с психикой и эмоциональной сферой, либо из-за семейных обстоятельств.
2. Получение доступа и изоляция: грумер может работать или волонтерить в организациях, работающих с молодежью, входить в круг друзей семьи потенциальной жертвы и т. п. Получив доступ к несовершеннолетнему, грумер часто добивается, чтобы жертва дистанцировалась от сверстников и взрослых опекунов. 
3. Выстраивание близких отношений: на этом этапе грумер стремится завоевать доверие не только ребенка, но и опекающих его взрослых.
4. Десенсибилизация к сексуальному контенту и физическому контакту: этот этап обычно непосредственно предшествует насилию. Грумер может делиться с жертвой сексуализированным контентом (обмениваться интимными фото, присылать порно), увеличить число прикосновений.
5. Поддержание отношений после совершения насилия: грумер манипулирует жертвой, заставляя ее чувствовать собственную ответственность за насилие и бояться раскрытия информации о произошедшем.

О груминге, например, рассказывали героини подкаста «Творческий метод», который вышел в марте 2025 года. В беседе с его ведущей, журналисткой Настей Красильниковой, они так описывали свои отношения с рэпером Оксимироном (настоящее имя Мирон Федоров, признан иноагентом): музыкант был инициатором переписки с несовершеннолетними поклонницами, хвалил их, называл себя «папой Окси», просил отправлять ему интимные фотографии. Одна из девушек призналась, что после трех лет таких отношений на расстоянии приехала на концерт рэпера и подверглась изнасилованию с его стороны; ей на тот момент было 16 лет, Оксимирону — 26.

В другом подкасте Красильниковой «Ученицы», который вышел в 2022 году, рассказывалось о систематических домогательствах учителей к ученикам в Летней экологической школе (ЛЭШ). Один их эпизодов описывается так: «Катя (имя изменено) ездила в ЛЭШ, когда училась в старшей школе. Ей льстило внимание преподавателя медицинского отделения, нравились его комплименты и особое отношение». 

Большинство исследований, касающихся груминга, основаны на выборках мужчин, совершивших преступления на сексуальной почве, однако грумингом занимаются и женщины. Одна из авторов упомянутой выше модели груминга, Элизабет Джеглик, описывает два типажа таких преступниц. Первый — учительницы, соблазняющие учеников. Иллюзию добровольности таких отношений у жертв поддерживает поп-культура, тиражирующая сюжет о «сексапильной учительнице» и подростковых фантазиях.

Второй типаж — участница торговли людьми. Например, сообщницей Джеффри Эпштейна — бизнесмена, обвиненного в секс-траффикинге, — была Гислейн Максвелл. «Бывает вовлечение [в современное рабство] через отношения. Дружеские или романтические. Так часто действуют женщины-вербовщицы, потому что к ним возникает больше доверия», — говорила в интервью Forbes Woman координатор фонда «Безопасный дом» Вероника Антимоник. «Выступая в роли сестры/матери, женщина-траффикер вступает с жертвой в дружеские отношения и завоевывает ее доверие, даря подарки и уделяя ей особое внимание, — описывает этот процесс Джеглик. — Именно в этот момент происходит сексуальный контакт, который может быть дополнительно спровоцирован наркотиками или алкоголем. Затем женщина секс-траффикер может использовать психологические манипуляции, угрозу ареста или возвращения на улицу».

Не флирт и не дружба

По словам детского психолога Мира Чинивизова, от соблазнения, совращения или прямого насилия груминг отличается выстраиванием доверительных и дружеских отношений с ребенком — это «прелюдия», за которой следуют более тяжкие преступления. «Фактически это психологическая атака на неокрепшее сознание ребенка, стирание границ, ведущее к диссоциации», — поясняет Чинивизов. 

Психолог Екатерина Семешина, в свою очередь, обращает внимание еще на четыре критерия, которые отличают груминг от соблазнения или флирта.

1. Возраст жертвы: соблазнение происходит между взрослыми людьми, которые понимают особенности сексуальных взаимоотношений, в то время как пострадать от груминга могут несовершеннолетние или люди с эмоциональной незрелостью.
2. Власть и подчинение: груминг, в отличие от соблазнения, строится на подавлении воли и использовании чувств жертвы против нее самой. 
3. Речь: соблазнение предполагает чувственную коммуникацию без инфантилизации и детско-родительских тонов. При груминге же взрослый примеряет на себя роль заботливого псевдородителя. 
4. Право на отказ: в груминге оно полностью подавляется через манипуляции и психоэмоциональные качели, включая вину и другие эмоциональные давления. Насилие представляется как проявление «заботы, любви и дружбы», которую стыдно отвергать.

Груминг во многом построен на подмене понятий: сексуальный контакт выдается за дружбу и, наоборот, стремление к дружбе — за сексуальный призыв. «У [абьюзеров] система оправданий, разрешающие убеждения могут выглядеть следующим образом: «дети тоже сексуальные существа, я открою им дорогу в мир секса, я буду чутким, классным, лучшим любовником, я все сделаю правильно», «она сама хотела, я видел ее сигналы». Да, у нее глаза горят, сердце колотится, потому что девчонка общается с [тем, кто для нее является] героем, небожителем», — рассказывала в подкасте «Ученицы» сексолог, основательница клиники Mental Health Center Амина Назаралиева. 

Комментируя подобные убеждения в интервью Forbes Woman, семейный психолог, специалистка по сексуальным дисфункциям и домашнему насилию Марина Травкова подчеркивала: подростки действительно часто хотят дружить с теми, кто кажется им интересным и талантливым (как и любые другие люди), а подростковая сексуальность действительно существует. «При этом множество исследований подростковой сексуальности однозначно говорит, что за этим редко стоит действительно сексуальное возбуждение и желание секса. Скорее — желание понравиться, желание ласки, нежности, тепла, контакта», — говорила Травкова.

Именно на эту потребность нацеливаются грумеры, постепенно выстраивая с ребенком отношения, в которых пресловутый контакт становится возможен только через секс.

Ускользающее преступление

Пострадавшие часто не понимают, что их эксплуатируют, ведь вовлечение в сексуальные отношения при груминге маскируется под дружбу или любовь. «У ребенка еще не сформирована зрелая рефлексия, он не отличает манипуляцию от заботы. Он думает — это просто друг, игра, — объясняет детский психолог Мир Чинивизов. — Груминг опасен именно тем, что выглядит невинно. Это психологическое насилие, замаскированное под дружбу». 

По этой причине статистика по этому виду преступлений крайне скудна — пострадавшие редко рассказывают о пережитом опыте даже спустя годы.

Например, в Великобритании, по данным благотворительной организации NSPCC (National Society for the Prevention of Cruelty to Children — Национальное общество по предотвращению жестокого обращения с детьми), с 2017 по 2023 год зарегистрировано более 34 000 случаев онлайн-груминга, направленного против детей. Только в 2022–2023 гг. зафиксированы 6350 случаев общения взрослых с детьми, в котором был сексуальный подтекст, что на 82% больше, чем в 2017–2018 гг. 

Исследование 2024 года, проведенное группой ученых из США, показало, что 99% людей, переживших сексуализированное насилие в детстве, сталкивались с теми или иными проявлениями груминга. Самыми часто упоминаемыми проявлениями были следующие: взрослый стремится выстроить отношения с очень послушным или доверчивым ребенком (68%), либо с ребенком, у которого низкая самооценка (61%); взрослый организует активности, во время которых остается наедине с ребенком (57%); взрослый стремится выглядеть в глазах ребенка обходительным, очаровательным, симпатичным (70%); взрослый оказывает ребенку особое внимание (56%) или даже демонстрирует привязанность (54%); взрослый постоянно совершает вроде бы невинные прикосновения к ребенку (51%). 

Однако подобные действия могут и не быть частью преступного замысла. «Известно, что некоторые преступники, совершающие сексуализированное насилие над детьми, специально выявляют уязвимых детей, дарят им подарки и вступают в обсуждения тем, связанных с сексом, чтобы десенсибилизировать детей к будущему сексуальному насилию. Однако мы, очевидно, не можем осуждать каждого, кто дарит ребенку подарок, как потенциального сексуального хищника», — пишет клинический психолог Дэвид Лей в журнале Psychology Today. Он указывает, что определить груминг можно только ретроспективно — после того, как насилие произошло или преступник признался в попытке его совершить. 

«Усилия юристов по привлечению к суду за груминг отдельно от преступных действий сексуального характера часто терпят неудачу, потому что суды, как и все мы, не могут знать, что было в мыслях и намерениях ответчика», — отмечает Лей, имея в виду американскую судебную практику. При этом, по его словам, хотя грумеры — искусные манипуляторы, чаще всего действуют они по наитию, а не в соответствии с заранее составленным планом, так что их действия по выстраиванию доверительных отношений с жертвой трудно включить в состав преступления как подготовку к преступному деянию. 

В российском Уголовном кодексе нет статьи, которая описывала бы груминг как самостоятельное преступление. Но, как отмечает адвокат и арбитражный управляющий Юлия Иванова, под статью 135 УК РФ «Развратные действия» подпадают некоторые из действий, которые могут совершать грумеры на поздних этапах общения с жертвой: это и переписка сексуального характера с несовершеннолетним, и демонстрация изображений половых органов, и отправка порнографии. Эти и другие действия могут подпадать и под другие статьи УК РФ:

• статья 242.1 УК РФ — изготовление и оборот материалов с изображением несовершеннолетнего в порнографических целях (если выманиваются фото/видео интимного характера);
• статья 242 УК РФ — распространение порнографии (если отправляется порно несовершеннолетнему);
• статья 150 УК РФ — вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий (если есть давление, манипуляции, «обучение», склонение к действиям сексуального характера);
• статья 156 УК РФ — неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего (в случае, если грумер — взрослый, находящийся в педагогической или родительской роли).

Аналогичная ситуация, при которой груминг как термин не используется законодательством, но все равно наказуем из-за совпадения состава преступления с другими статьями законодательства, есть и в других странах. Например, в Германии запрещается использовать телекоммуникационные технологии для вовлечения детей в сексуальные действия или производство порнографии, а также для общения с несовершеннолетними, при котором взрослый выдает себя за ребенка. Похожие статьи о соблазнении через интернет есть и в Канаде и некоторых других странах. 

Опасность груминга

Груминг опасен и сам по себе — даже если сексуализированного насилия не происходит. Психолог Екатерина Семешина предлагает оценивать его как форму психоэмоционального насилия, связанного с сексуальным посягательством на ребенка, у которого еще не сформировалась полноценная идентичность и ядро личности.

«У детей, подвергшихся грумингу, повреждаются важные психические механизмы. Прежде всего искажается модель доверия: они начинают воспринимать любовь как ситуацию, в которой тебя используют, полностью подчиняют и создают созависимость, когда один не может без другого, и наоборот, — рассказывает Семешина. — Это лишает их понимания здоровых отношений между автономными взрослыми людьми. Часто такие дети не осознают, как могут строиться равноправные отношения, и считают обязательным, что партнеры должны быть «половинками», дополняющими друг друга». 

Другое серьезное последствие груминга — внутреннее расщепление. В ситуации такого абьюза ребенок переживает психоэмоциональный конфликт: с одной стороны, он рад вниманию к себе, с другой — чувствует вину и стыд. По словам Семешиной, такая ситуация может привести к развитию пограничного расстройства личности, поскольку психика делится на травмированную, вытесненную в бессознательное, и выжившую, но дезадаптивную, с искаженными моделями жизни. Здоровая часть личности при этом не способна полноценно сформироваться без качественной терапии.

Чем дольше длится груминг, тем сильнее развивается привязанность к грумеру, который воспринимается как единственный человек, который понимал, любил и принимал, даже если впоследствии совершил насилие. Это часто вызывает непонимание окружающих, которые не могут понять, почему жертва сохраняет такие чувства к обидчику. Кроме того, вследствие пережитого насилия у пострадавших формируется искаженное восприятие отказа: они боятся сказать «нет», опасаясь физического или психоэмоционального наказания, которое, по их мнению, они не смогут выдержать. 

«Безусловно, дети, подвергшиеся грумингу, сталкиваются с серьезными искажениями в восприятии мира, доверия и любви, — продолжает Семешина. — У них формируется внутреннее расщепление, которое затрудняет распознавание и выражение эмоций. Это явление, известное как алекситимия, приводит к тому, что такие дети испытывают трудности в установлении приоритетов и часто ставят потребности и желания других выше своих собственных». 

В результате пострадавшие от груминга дети могут подавлять свою агрессию и накапливать негативные эмоции. Способом справиться с внутренней болью часто становятся зависимости (алкогольная, наркотическая и другие).

Наконец, у пострадавших может развиваться коморбидное состояние, представляющее собой сочетание нескольких психических расстройств. «Этот риск подчеркивает важность раннего вмешательства: если вы замечаете подобные проблемы у ребенка, это может быть сигналом обратиться к квалифицированному детскому клиническому психологу, — предупреждает Семешина. — Чем раньше начнется терапия, тем меньше вероятность, что психические расстройства повлияют на когнитивные функции ребенка и его способность управлять своей жизнью, принимать решения и взаимодействовать с окружающим миром». 

Екатерина Семешина перечисляет признаки нездоровых отношений, на которые стоит обратить внимание родителям: попытки одеваться и выглядеть взрослее, сексуальнее; замкнутость и тревожность; постоянное вранье; приписывание некоему взрослому другу способности понимать как никто другой: «Мы можем наблюдать динамику идеализации и создания псевдоблизости. Также будет наблюдаться секретность общения: ребенок может прятать переписки, устанавливать пароли, избегать разговоров, и это будет выглядеть как некая скрытая эмоциональная связь. Неадекватные подарки также могут быть тревожным знаком: у ребенка могут появляться гаджеты, деньги, поездки от друга, новые игрушки или вещи, особенно если это не соответствует его возрасту. Это можно назвать банальным материальным подкреплением зависимости ребенка».